Свет... он проникает везде!
Название: Красная шапочка
Автор: vesper veil
Фэндом: Adam Lambert
Основные персонажи: Томми Джо Рэтлифф , Адам Ламберт
Пэйринг или персонажи: Адам/Томми, ОМП
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой) , Ангст , Драма , Фэнтези, Мистика , Даркфик ,
Hurt/comfort , Мифические существа
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, ОМП
Размер: планируется Макси , написано 26 страниц
Кол-во частей: 5
Статус: в процессе
Саммари: Большое невезение - оказаться ночью в старом, безлюдном лесу.
Но еще большее невезение это встретить того, кто пойдет по твоему
следу, кто привык к страху и слабости своих жертв, кто, увидев твое
прекрасное лицо, не захочет тебя отпустить.
Сказка о большом невезении Томми Джо.
Посвящение:
Посвящается авторам двух потрясающих артов на тему Адомми и
Хэллоуина. Эти работы вскружили мне голову и почти насильно
посадили писать
Первая работа талантливейшей GlambertMax
Вторая работа - это потрясающий Адам-оборотень от восхитительной Alla_Smit. Он прекрасен!
Части 1-3: http://vesperveil.diary.ru/p201026789.htm
Части 4-6: http://vesperveil.diary.ru/p201241196.
Часть 7. Вызов
читать дальше
Смотрю и привыкаю.
Не говорю ни слова.
Кричи и бей, царапай -
Хочу тебя любого.
И тогда Томми понял, что, возможно, шансов у него больше не будет. Окинул замершего у окна оборотня взглядом и, задержав дыхание, бросился к изголовью кровати.
Именно туда, под подушку, сунул нож этот ненормальный Адам!
Но как бы ни был быстр Томми, которому отчаяние придало недюженную скорость и силу, оборотень оказался быстрее. Едва пальцы Томми коснулись рукояти ножа, как его плечи сдавили сильные руки и враз перевернули. Вдавили в кровать, зажали запястья над головой, а потом Адам неспеша выудил из ослабших пальцев блондина блестящее оружие. Отшвырнул в сторону и так и остался, склонившись над своим прекрасным пленником. Разглядывал раскрасневшееся гневное лицо и дрожащие красные губы. А потом вдруг стремительно припал к этим дрожащим губам своими, жадными.
Томми даже поначалу не понял, что произошло. Оборотень повалил его на кровать, вырвал нож, и все это молча и сосредоточенно. А вот потом... Томми кажется, даже дышать перестал. Видел, как сверкнули ярко-голубые глаза из-под отросшей челки, видел как участилось дыхание Адама, видел как он слегка побледнел и несколько раз облизнул пересохшие губы. А потом увидел красивое лицо волка уже в паре милиметров от своего лица.
А дальше был поцелуй. Причем, пару секунд Томми, находясь в шоке от происходящего, даже отвечал своему мучителю. Губы Адама были нежными, вкусными, возбуждающими. Волк не осмелился ласкать рот Томми языком и просто скользил своими губами по губам блондина. Это было приятно и очень нежно - никто так еще не целовал Томми. Никто так запросто, без разрешения и долгого знакомства не целовал рот избирательного в отношениях и непростого в сближении блондина.
Томми вспомнил об этом за долю секунды до того, как Адам вдруг сам разорвал поцелуй.
Черноволосый нехотя оставил пьянящие своим вкусом аккуратные губки пленника, отстранился на пару сантиметров, заглянул в большие карие глаза и без тени смущения сообщил:
- Извини. Просто ты потрясающе привлекателен! А я совершенно не умею сдерживать свои желания. Знаю, это неправильно, и люди так себя не ведут. Но я много лет не живу среди людей и забыл, как правильно. Ты простишь мне этот поцелуй?
Томми, молча, смотрел на это лицо, что находилось буквально в паре сантиметров от его собственного. Небесные глаза совершенно чистые и невинные, точно у ребенка, широко распахнутые, в обрамлении пушистых ресниц. Губы полные, влажно блестят и по ним часто проходится юркий розовый язык.
И Томми почувствовал, как вдруг против своей воли и намерений, в разрез с собственным гневом и ненавистью, в низу живота сладко свело. Задрожало и налилось тяжелым теплом.
Блондин изо всех сил закусил губу, желая сбросить неприличное возбуждение. Какого хрена? Какого... Испытывать желание к этой твари только потому что он так обольстителен? Пялиться на его губы и дрожать всем телом? И пофиг, что он чудовище, насильник, похититель, а может и убийца? Нельзя так! Это так неправильно и... унизительно.
И как только оборотень осторожно выпустил запястья своего пленника, Томми размял кисти рук, а потом с силой хлестнул черноволосого по лицу. Горящими ненавистью глазами смотрел, как Адам схватился за покрасневшую щеку и растерянно замер на одеяле. Потом приподнялся на локтях, сел, встряхнул белокурой челкой и выпалил:
- Ты можешь принуждать меня, запирать, запугивать, насиловать, держать здесь хоть до скончания века, но не смей меня целовать! Не смей, слышишь? Я тебе уже говорил, что поцелуи, это для тех кто любит. Это святое! Но откуда тебе, зверю, знать правила? Поэтому, давай, начинай их учить!
Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Адам опустил глаза и согласно кивнул:
- Хорошо. Я... запомню. Прости еще раз. Я, наверное, слишком завелся ночью - до сих пор меня тянет к тебе. Но я - это я, а волк - это волк. Мы разные! И я постараюсь тебе это доказать.
Томми слушал в пол уха и поднимался с кровати. Снова накатила слабость и какое-то оцепенение. Его мутило и даже слегка покачивало, когда он медленно брел к двери комнаты. Слышал, как оборотень за спиной тоже встал и, похоже наконец, полез в шкаф с одеждой.
Томми ужасно хотелось спрятаться где-нибудь и разрыдаться от безысходности. Но он держался из последних сил, не желая показывать волку, что находится в отчаянии. Не желая даже самому себе в этом признаваться. Всей душой желая бороться дальше.
Это ведь лишь первый бой проигран. Будет еще и еще. И однажды волк сделает ошибку, и он, Томми, спасется. Вернется к друзьям, к семье, и к работе, и... Вернется в свою пустую комнату, где его никто не ждет. Ну, и пусть не ждет! Зато он будет свободен, как птица, и перестанет бояться за свою жизнь!
- Томми, а как ты относишься к яичнице с зайцем? А еще есть кофе!
Боже... И за что ему эта пытка?
Завтракали они молча. Сидели за маленьким кухонным столиком - таким маленьким, что Томми иногда казалось, ненавистный волк ковыряется не в своей тарелке, а в его. А когда они брали чашки с кофе, то раз или два даже соприкоснулись пальцами. Томми сразу отдернул руку, точно обжегся об открытый огонь, а Адам тихо пробубнил:
- Извини.
И снова замолчали. Исподтишка поглядывали друг на друга.
Адам был в белой футболке, совершенно простой, без рисунка. Томми завистливо смотрел на его открытые руки и обнаженные ключицы, не понимая, как можно ходить раздетым, когда в доме настолько холодно. Сам он в своей футболке и легкой курточке мерз, ощущая себя так, словно завтракает на улице, причем не в самый теплый осенний день. Не спасала положение даже горячая яичница, которую сноровисто и, надо признать, очень сносно, приготовил волк. Даже кофе, безвкусный и, похоже, просроченный, не грел Томми.
В какой-то момент он не вытерпел и проворчал, за свою же слабость кусая себе губы:
- Как ты тут живешь? Холод невыносимый. Топить не пробовал?
Адам вскинул на него свои странные светлые глаза, некоторое время рассматривал аккуратный покрасневший от холода носик, а потом начал было объяснять:
- Я, честно говоря, совсем не чувствую, что холодно! Мне кажется, тут свежо и все.
Томми был вынужден взглянуть на волка. Фыркнул:
- Ну, да. С чего бы тебе чувствовать холод, у тебя же там, наверное, под кожей, мех? Или откуда он у тебя появляется?
Адам задумался. С интересом оглядел свои руки, а потом пожал плечами:
- Честно говоря, я не знаю, как появляется этот мех. Ну, то есть, я не знаю, как обращаюсь в волка. И не знаю, как происходит перекидывание в человека. Я же говорил - я засыпаю и ничего не помню.
Томми едва удержался от того, чтобы не показать своего любопытства и не спросить, как тогда Адам вообще узнал о том, что ночью он здорово отличается от обычных людей? Ведь он же не помнит ничего! Кто-то из жертв рассказал? Перед собственной смертью...
Не спросил, вовремя заткнул собственный рот куском зайчатины - нефиг расспрашивать врага о личном. Знаешь личное, становишься ближе! А он, Томми, должен думать о попытке побега N2.
Однако, согреться от еды не получилось. Озноб блондина скоро стал так заметен, что Адам скривился, одновременно усмехаясь и ворча на тему, как можно быть таким мерзлявым? Сходил за тем самым красныи плащем из карнавального набора. Накинул тяжелую теплую ткань на плечи блондина и, оправдываясь, сообщил:
- Прости. Больше ничего теплого нет. Если только мое одеяло...
- Нет, спасибо. Плаща мне достаточно.
Томми аж покоробило от мысли, что он будет сидеть под покрывалом, что еще хранило тепло его врага. Поэтому он с готовностью накинул красный теплый плащ на свои плечи и почти сразу почувствовал, как противный холод уходит из вен. С настоящей радостью принялся за завтрак.
Сегодня, кстати, они поменялись ролями. Томми уплетал за обе щеки, едва не постанывая от удовольствия и спеша утолить суточный голод. Весь перемазался в масле, хватая горячие куски еды прямо руками - предусмотрительный Адам в этот раз не выдал столовые приборы, чем вызвал поначалу взрыв праведного гнева у Томми. Но гневаться тогда долго не получилось - короткий диалог решил все вопросы разом:
- Я не собираюсь есть руками. Я, в отличие от тебя, еще помню, что значит быть человеком. Я требую столовые приборы!
- Нет. Я не дам их тебе. Ты снова попытаешься использовать нож или, чего доброго, вилку не поназначению!
- Ты меня не слышал? Без столовых приборов я есть не буду.
- Не ешь.
И Адам плюхнул на большую тарелку ароматную свежеприготовленную яичницу, разрезал ее на две части. Конечно, терпел Томми не долго - проиграл этот спор, почти сразу хватая и утаскивая свой кусок. Мысленно отметил еще один свой проигрыш и принялся есть руками, одновременно прокляная лесного деспота и благодаря его же за еду.
Сейчас блондин уминал за обе щеки яичницу, облизывал пальцы, хрустел мягкими косточками и чуть ли не фырчал от удовольствия. Адам же, наоборот, ел без аппетита. Сидел, изредка бросая на пленника заинтересованные взгляды и размазывал по тарелке еду. Часто пил кофе и снова ковырял вилкой дымящуюся яичницу. В какой-то момент робко спросил:
- Тебе вкусно? Я так давно не готовил ни для кого. Для себя я не очень люблю готовить. Хотя у меня все есть - и соль, и перец, и масло, и даже соевый соус.
Томми сначала не среагировал, обсасывая сочную косточку. Но поймав пристальный взгляд Адама на своем лице, понял, что тому на полном серьезе интересен его, Томми, ответ.
Облизнул блестящие маслом губы и усмехнулся:
- Ну, да, масло я заметил. Ты его не слишком экономил. На самом деле все вкусно. Все, кроме кофе! Ужасное пойло. Откуда ты откопал такую гадость?
Адам выглядел искренне расстроенным. Рассерженно глянул на свою чашку с кофе:
- Гадость, говоришь? Черт, этот кофе стоял среди самых дорогих! Я просто не очень разбираюсь в сортах, но очень люблю кофейный запах. Вот знал бы, укра... купил другое.
Томми едва не подавился обсуждаемым напитком. Удивленно уставился на стушевавшегося оборотня:
- "Купил" другое? Ты, кажется, хотел сказать - украл? Так ты еще и вор? Хотя, почему нет. Если воруешь людей, кофе украсть тебе, что плюнуть, да? Наверное, удобно. Сцапал баночку, перекинулся в волка и в кусты.
Томми сам не заметил, что перешел на шутливый и довольно добродушный тон. То ли подействовали тепло и сытость, то ли смешное смущение голубоглазого, но блондин не сдержался и продолжил подтрунивать:
- А что еще ты воруешь? То вино, что вчера пили, ворованное? А, может, зайца, что ели вчера и сегодня, ты тоже вовсе не на охоте поймал? Зачем напрягать пушистый зад, если можно в ближайшем супермаркете стырить! А футболка это, что на тебе, тоже из магазина? Еще вчера, наверное, с ценником лежала.
Томми почти улыбался, потому как видел - Адам совершенно беззащитен перед его остротами. Похоже, парень не знал как реагировать на юмор и смешно краснел, кусал свои пухлые губы и забавно косился на Томми, при этом избегая смотреть ему в лицо. И лишь на последней фразе оборотня словно подбросило. Хватил Томми за руки и притянул прямо через стол к себе. Грозно свел черные брови и рявкнул:
- Зачем ты издеваешься? Я не ворую одежду - я вовсе не нищий, у меня есть деньги. Но... не очень много. Я трачу их на этот дом - на электричество, воду, газ. Стараюсь экономить, конечно. Еду я тоже иногда покупаю, а иногда добываю, и ничего в этом стыдного не вижу. Я хочу и беру - мне никто не нужен, чтобы спрашивать разрешения!
Оборотень, похоже, по-настоящему разозлился, не понял, что над ним шутят, и Томми это обстоятельство неожиданно позабавило. Ну да, с какой радости у оборотня оказалось бы развито чувство юмора, если он особо не общается с людьми?
- Слушай, Адам, или как там тебя... Я не издеваюсь, а шучу! Это немного другое. Ты совсем одичал, с людьми вообще не общаешься что ли? Не знаешь о такой вещи, как юмор?
Блондин выдернул руки из захвата и выжидающе глянул на оборотня. Так и подмывало забросать волка вопросами, но Томми из последних сил давил свое неуемное любопытство - он не должен интересоваться жизнью своего похитителя! Не должен спрашивать о личном, о прошлом - это шаг к сближению, которое в данной ситуации смешно и ненужно.
- Юмор или не юмор, не знаю. Он не очень смешной. Во всяком случае, мне смеяться не хочется! Вот лучше скажи мне, Томми, у тебя есть... пара?
Кажется, это существо вообще не имеет понятий о манерах. И о личном пространстве человека. И о его личной жизни. И о ведении разговора. И о...
- Ну, я имею в виду, есть ли у тебя партнер? Человек, с которым ты спишь в одной постели? Который делит с тобой дом и еду?
Странные пронзительно-голубые глаза требовательно глядели. Даже не моргали, точно Адам боялся пропустить ответ. И Томми выдержал этот испытывающий взгляд. Слегка приподнял подбородок, стряхнул челку с лица - смотрел сквозь полуприкрытые длинные ресницы на оборотня и врал напрополую.
- Да. У меня есть любимая. Ты, наверное, это имел в виду? Она не только делит со мной постель, "делит дом и еду", но и помогает мне во всем. Не знаю, как там у вас, у оборотней, но у нас половой акт обычно означает чуть больше, чем удовлетворение естественных потребностей!
Черноволосый опустил глаза и отвернулся. Некоторое время молчал, а потом задал следующий вопрос:
- Она будет искать тебя?
Томми с готовностью кивнул:
- Да, разумеется. Она уже ищет, ведь я не позвонил. Слушай...
Томми теперь сам подался к черноволосому. Даже едва коснулся его руки, белокожей настолько, что казалось, парень ни разу не грелся под лучами солнца. Начал осторожно:
- Слушай, Адам, отпусти меня. Я обещаю, что забуду о тебе, как только выйду за эту дверь. Я не злопамятный, да ты и не сделал мне ничего, из-за чего бы я стал одержим местью. Давай просто расстанемся, точно два незнакомых...
- Нет.
Голос тихий, но твердый.
Оборотень некоторое время наслаждался ощущением пальцев пленника на своей коже. Не смотрел на Томми, зная, что снова увидит то выражение лица - то, которое он уже видел утром. То, с которым на него, Адама, пару раз смотрели случайные свидетели его "необычности".
Томми тем временем начал было убеждать снова, но оборотень категорично мотнул лохматой головой:
- Ты снова врешь, Томми. Я тебе не сделал ничего, говоришь? А как же то, что ты говорил раньше?
- Раньше? Что я говорил? Что я все забуду и уйду! И...
- Хватит!
Адам вдруг вскачил из-за стола, шагнул к Томми и цапнул его за плечи. Сжал крепко и вздернул на ноги. Притянул к своей груди, блистая глазами. А потом глухо спросил:
- Ты упоминал насилие, Томми! Скажи, я... изнасиловал тебя?
- Это не имеет значения. Я тебя прощу и...
- Нет, не верю!
Оборотень скрипнул зубами и отпустил Томми так же резко, как и схватил. Сгреб их тарелки со стола и заторопился на кухню. Завозился там, включая воду, а спустя пару минут резким тоном сообщил:
- Не будем об этом. Я никогда не смогу оправдаться за содеянное, а ты не сможешь простить. И я не могу отпустить тебя, Томми. По крайней мере, пока.
- Пока?
У Томми от возмущения даже дыхание перехватило. Скинул с себя красный плащ и с вызовым скрестил руки на груди:
- Пока что? Пока не насытишься моим телом сполна?
Оборотень что-то буркнул себе под нос - что-то, похожее на ругательство - и развернулся. Глаза блестнули странным азартом, и Томми даже готов был поклясться, что разглядел в них ответный вызов.
А потом нахальное "животное" сообщило:
- Честно? Я не знаю пока, что мне с тобой делать. Не знаю, смогу ли немного смягчить твою неприязнь. Не знаю, о чем нам с тобой общаться - у нас же нет ничего общего. Не знаю, смогу ли спать спокойно, зная о твоей ненависти. Не знаю, кто ты на самом деле, и что из того, что говоришь, правда, а что ложь. Но знаю, что... не могу отпустить тебя пока. А еще знаю, что меня к тебе необъяснимо влечет! Прости, но... ты не соврал мне о том, что твоя пара женского пола?
И Томми смачно и от души матюкнулся. Хлопнул ладонями о стол со всей дури и отшвырнул ни в чем неповинный, стоящий рядом стул. Схватил свой красный плащ и почти бегом бросился к лестнице. Перешагивая через ступеньку, влетел на второй этаж, в "свою" комнату. В ту самую свою комнату, в которой был заперт всю ночь и в которой проснулся утром. Захлопнул с силою дверь и повалился тут же, около двери, на пол. Зарылся носом в красную теплую ткань и расплакался.
Часть 8. Интуиция
читать дальше
Нежные руки, нежные...
Тонкие, белоснежные.
Слабые руки, дрожащие,
Сердце забрали пропащее.
Прошло минут десять, прежде чем Томми удалось успокоиться. Обнаружил себя на полу, согнувшегося пополам, у самой двери. Медленно поднялся, вытирая совершенно мокрые щеки, скинул челку с глаз. Некоторое время глубоко дышал, пытаясь понять, как это он тут так рассиропился, а потом двинулся к окну. Облокотился о подоконник и бездумно уставился сквозь решетку на картинку зарождающегося дня.
Совсем рассвело. Раннее слабенькое солнце тронуло верхушки деревьев, сделало их золотисто-рыжими, но пока не смогло добраться до земли и кустов, до сада, что раскинулся прямо под окнами Томовой "темницы". Сад был яблоневый, совершенно запущенный, заросший - тут даже подошло бы слово уродливый - видно было, что его давно не касалась рука хозяина. Сейчас сад был сизым от утреннего тумана, и Томми, как не вглядывался, так и не смог увидеть, есть ли там забор.
Постоял еще некоторое время. Дышал теперь спокойно и медленно. Думал о том, что нельзя больше поддаваться своим чувствам, просто нельзя! Отчаявшись, он фактически сдастся. А что дальше? Будет домашней игрушкой лесного дикаря? Эдакой всегда доступной забавой, которую легко и незатратно содержать? Нет. Пусть он не сможет справиться с этим гадом, но он может отстаивать себя и свое тело до конца. Или может достать оборотня так, что тот сам захочет избавиться от своего пленника. Избавиться, да... Вот только, каким способом? А если все же убьет?
Тупик.
Смотрел еще несколько минут на лес за окном, поневоле представляя, как он сейчас вырывается на свободу и бежит что есть силы по этому дикому саду. Даже глаза закрыл, чтобы видеть четче. Но потом вздрогнул и распахнул ресницы, испугавшись слишком четкого видения и своего бешеного желания оказаться на воле, испугался, что снова впадет в отчаяние. Повернулся и застыл, наткнувшись взглядом на Адама, что стоял на пороге. В глазах стеснение, а в руках какие-то тряпки.
Принесла нелегкая...
- Ты теперь будешь за мной по пятам ходить, так? Чего подкрадываешься? Боишься, что я снова спер у тебя нож?
Томми говорил совершенно спокойно и твердо. Самообладание полностью вернулось к нему, и сейчас его просто нервировало то, что волк нарушил течение его мыслей, его размышления о побеге.
Адам же опустил глаза на вещи в руке, потом поднял их на пленника, сообщил:
- Нет, не буду. Пусть это будет твоя комната, и я в следующий раз обязательно постучу. Просто... Я отвык от этого всего. Ты прости. Я вот принес тебе вещи на смену. Они, конечно, будут тебе великоваты, но вдруг что-то более-менее подойдет. Еще мне думается, ты непротив был бы принять ванну. Ты вчера в лесу, похоже, несколько раз падал, испачкался весь. Да и рана - ее надо омыть и заново перевязать. Вот.
Проговорил и отвел глаза. Переступил с ноги на ногу, потом еще и еще, ожидая ответа.
Томми смотрел на оборотня со странными чувствами. С одной стороны, жутко хотелось как следует вмазать по красивой морде за абсолютную наглость - какая, твою мать, забота и предупредительность! Упал и испачкался? Ну да, а ничего, что это ты, зараза, запугал и заставил бежать до изнеможения? И что же ты не упомянул про изнасилование, гаденыш? Тогда он, Томми, тоже здорово испачкался!
С другой стороны, Томми не видел смысла в нападении. Оборотень его легко скрутит и просто добавит его телу боли, а Томми и так неважно себя чувствовал из-за раны.
Поэтому пару минут поразглядывав Адама и позабавившись его неуверенному виду и бегающим глазам, Томми ответил:
- Хорошо, ванная - это дело. И вещи положи, я их померяю.
У оборотня глаза на лоб полезли от удивления, но, поняв, что ему не послышалось, он в два счета приблизился к Томми и затараторил:
- Вот это рубашка, теплая, на вечер. Еще есть две футболки - у меня их всего три, но мне одной хватит. Еще есть вот такие два свитера - они мои, но ты говорил, что мерзнешь... В общем, возьми все это, померяй. В конце концов, если будет велико, то тут никто тебя не увидит. Главное, чтобы была сменная одежда. А я пока ванную приготовлю, хорошо? Она совсем новая - я специалистов из города вызывал, чтобы они сделали все по высшему классу. Еще поищу полотенца. И что-нибудь, чем можно рану перевязать.
Он почти впихнул вещи Томми. А потом быстренько ретировался, прикрыв за собой дверь.
Когда Томми залез под горячие и мягкие струи воды, поневоле почувствовал негу. Кожа в местах царапин саднила, но это нисколько не портило чудесные ощущения. С тела сбегала почти коричневая вода и, кажется, даже дышать стало легче после того, как кожа очистилась от пыли, земли, спермы и крови вчерашней ночи. Правда, две мысли не давали расслабиться и отдаться процессу водного релакса полностью. Первая была о том, что рана болит сильнее, чем вчера, а вторая - что за дверью бродит ненавистный оборотень, которому может вполне взбрести в голову войти. А тут он, Томми, спрятанный лишь бордовой шторкой.
Но вскоре Томми полностью согрелся, к тому же в ванной так приятно пахло деревом и хвоей, что понемногу и эти неприятные мысли отпустили. Он неспеша скользил мягкой мочалкой по разгоряченной коже, снова и снова намыливался мылом, пахнущим сиренью. Включил душ сильнее, до брызг, и долго стоял под ним, слушая шелест струй воды и по-новой раздумывая над своим положением. В какой-то момент опустился на дно ванны, ощущая странную слабость. Но тут же вскачил как ошпаренный, когда услышал щелчок замка.
Он не видел оборотня через шторку, но точно знал - тот зашел внутрь. Томми уже было открыл рот, намереваясь закричать, чтобы зверь проваливал, но услышал несмелое:
- Я тут полотенце принес. Кладу на скамейку. Еще, не знаю, могу ли довериться тебе... В общем, тут есть бритвенный станок. Еще я не ношу дома тапки, но нашел пару для тебя. Ты нормально себя чувствуешь? Ты так долго паришься. Вряд ли с такой раной это можно.
Умолк. Долго ждал ответа, но кроме шума воды так ничего и не услышал. Упрямо начал снова:
- Томми, тебе пора выходить.
Тут Томми не утерпел:
- Слушай, ты обещал не ходить за мной хвостом, помнишь? Я в курсе про рану и скоро вылезу. Спасибо за заботу и за одежду, но, можно, ты выйдешь сейчас отсюда? Я не привык мыться не один.
Молчание пару минут, а потом:
- Как это, не привык? Ты же говорил, у тебя есть пара? Ну, девушка... Вы не моетесь вместе?
Томми тихо выматерился. Он издевается что ли? Зайти в душ к голому человеку и начать выспрашивать про особенности их личной жизни? Неотесанная скотина.
- Черт, Адам... Выйди, я хочу домыться в спокойствии и в одиночестве! И да, у меня есть девушка, но это не значит, что я должен любить вместе с ней мыться. Прикинь - есть на свете такие люди, как я, которые не любят мыться с кем-то! Ты не знал? Вот теперь знаешь. Какие еще вопросы?
Томми постарался взять себя в руки и последнюю фразу проговорил вполне спокойно и миролюбиво. Похоже, даже слишком миролюбиво, ибо оборотень, явно решив, что последний вопрос Томми был на полном серьезе, ответил:
- Вопросы? Эээ... да, есть. Вот скажи, здесь удобно? Ну, в смысле, может не хватает чего? А еще насчет тепла. Наверное, когда выходишь из душа, здесь прохладно. Может что-то типа маленькой печки сделать? Как думаешь?
Томми закатил глаза. Нет, он реально серьезно? Вот стоит сейчас за душевой шторкой, за которой моется он, Томми, совершенно голый, и на полном серьезе пытается вести светские беседы? Скорее всего издевается. Точно, издевается.
Томми поистине проявлял чудеса выдержки. Немного нервно начал в третий раз намыливать себе спину, отвечая при этом совершенно невозмутимо:
- Ну, если хочешь, чтобы было уютнее, можно коврик на пол постелить. Можно на скамью при входе что-то типа покрывала кинуть. Ну, и накупить всяких гелей, бальзамов, а то у тебя одно вонючее мыло. И, конечно, должен быть обогрев. Я тут парю-парю, а выйду вытираться и моментом замерзну - так не прикольно, сечешь? Так что, думай. А теперь, если дискуссионная минутка закончилась, и ты не имеешь больше ко мне столь же важных и безотлагательных вопросов, можно я все-таки домоюсь в одиночестве?
Несколько секунд за шторкой была полная тишина. Наконец, Адам ответил, правда слишком уж властным тоном:
- Да, я ухожу. Ты только заканчивай с мытьем. Повторяю, тебе не стоит с раной так долго париться.
Томми еле сдержался, чтобы не послать своего заботливого "тюремщика". Дождался, когда за оборотнем скрипнула дверь, и снова подставил розовое лицо под горячие струи.
Вот так. Хорошо. Надо как следует отмыться...
Вышел из ванной минут через десять. Разумеется, в одежде, выданной оборотнем.
Адам, сидевший в комнате с кофе, вдруг резко уткнулся носом в собственную чашку. Что-то сосредоточенно в ней рассматривал, пока Томми преувеличенно медленно шествовал мимо него к дивану. Уселся, закатал немного рукава и окинул неприязненным взглядом склоненную черноволосую голову. Съязвил:
- Ладно, можешь не прятать свою лыбу. Я даже ее на твоем затылке вижу. Что, я так смешон в этом, да?
Оборотень поднял голову. Нижняя губа закушена, а глаза светятся смехом. Именно светятся. Очень красивые...
Томми даже весь подобрался. Это еще что за мысли? Опять. Чертов колдун, небось думает, что неотразим? Ни хрена подобного! Пусть пялится своими зенками и лыбится во все свои белые зубы - он, Томми, будет холоден и равнодушен. Он, Томми, видел парней и попривлекательнее. Хотя...
Твою мать.
- Ты в этой рубашке, как в бабушкиной ночнушке. Такой смешной и мил.., то есть, я хотел сказать - в принципе, тебе идет. Даже очень!
Волк блестел смеющимися глазами и из последних сил сдерживал ползущие в стороны уголки губ. Томми казался в этот момент самым милым и притягательным существом, что ему доводилось встречать. Самым хрупким, нежным и нуждающимся в заботе и преданности. Адам снова закусил губу, только чтобы не начать сыпать комплиментами - ясное дело, Томми разозлится и отвергнет его поползновения. На что, безусловно, имеет право. Но нет, не улыбаться этому его нелепому милому виду невозможно!
Томми, так и не сумев разозлиться на улыбающуюся физиономию напротив, искуссно делал вид, что хмурится.
- Да уж, верю, что смешной. Кажется, кто-то говорил, что здесь никого нет и мне некого стесняться! А теперь ты сидишь и в открытую угораешь надо мной? Очень мило, Адам. Я реально рад, что тебе весело! Может, мне еще что померять?
- Прости меня. Я не буду больше.
Они секунду смотрели друг другу в глаза - улыбающиеся и теплые - а потом, почувствовав странное напряжение, отвели взгляды.
Адам опустил голову и, пытаясь унять сорвавшееся вскачь сердце, уставился на темную гладь кофе в чашке. А там, в отражении, ему привиделись во всей своей красе и притяжении большие, кофейные глаза. Они пристально смотрели прямо на него, не мигая, а потом вдруг точно устали и медленно закрылись...
- Ты говорил, что есть, чем мне перебинтоваться?
Оборотень вздрогнул и поднял голову.
Пару секунд Томми казалось, что черноволосый смотрел точно сквозь него, но волк почти сразу сорвался с места. Исчез в своей комнате и появился уже с медикаментами. Бинт, перекись водорода, пластырь, вата. Выложил все это рядом с Томми, а потом... потянулся к боку блондина. Сразу же получил смачный шлепок по руке и вскинул недоумевающий взгляд на Томми.
Тот сидел, вжавшись в спинку дивана, и огромными глазами смотрел на придвинувшегося волка.
- Не смей меня трогать.
Томми хотел сказать это твердо и властно, но получился какой-то жалобный писк.
Адам начал было пояснять:
- Я хочу помочь сделать перевязку...
- Нет, не надо. Я сам.
- Томми, самому себя неудобно перевязывать, да и опыт нужен...
- Я же сказал - я сам!
- Ладно. Как скажешь.
Адам поднял руки, показывая, что сдается, и встал с дивана. Пересел за свой маленький столик, взял было чашку, но, заглянув в коричневую жидкость, передумал пить. Отодвинул. Наблюдал за тем, как Томми собирает все принесенное в свободную полу рубашки и нетвердо двигается к лестнице. Спросил:
- Куда ты?
- В свою комнату. Я не собираюсь перед тобой раздеваться.
Когда Томми проснулся было уже далеко за полдень. Тщательная ванная, болезненная перевязка самого себя вытянули из него все силы, и блондин просто-напросто заснул на своей жесткой кровати, накрывшись теплым красным покрывалом. Причем, даже не помнил как давно заснул.
Однако, сон, похоже, пошел ему вовсе не впрок, ибо, проснувшись, совершенно не хотелось двигаться. Все тело словно налилось свинцом, руки и ноги снова отчаянно мерзли, а голова слегка кружилась. И Томми смирился - остался лежать, бездумно уставившись в потолок.
Однако, покой его продлился недолго. Минут через двадцать в комнату сунулась черноволосая голова. Оборотень бесшумно скользнул внутрь, опять не думая спрашивать разрешения, и уселся в ногах блондина.
Молчал, просто сидел, однако не сводил ярко-голубых глаз с лица Томми. Наконец, тот не выдержал. Тяжело вздохнул:
- Ну, чего тебе?
Адам с готовностью начал объяснять:
- Зашел узнать, как дела. Ты пытался сделать себе перевязку и, кажется, заснул. В общем, я все поправил и...
- Что ты сделал?
Сил повышать голос не было, поэтому Томми просто хмуро свел брови.
Адам зачастил:
- Ну, имею в виду, я перевязал тебе и оставил дальше спать. Мне кажется...
- Я же тебе объяснил - я не хочу, чтобы ты меня касался!
Снова полушепотом. Самочувствие - дрянь.
- Томми, ты фактически потерял сознание! Я не мог так тебя оставить - с открытой незабинтованной раной!
- Черт... Как ты добр! А что ты хочешь за свою "доброту", Адам?
Яркие глаза обиженно глянули:
- Я ничего не хочу. Зачем ты так? И вообще, я пришел сказать, что вижу - рана воспалилась. Нужны антибиотики, иначе у тебя может случится лихорадка! В общем, я отлучусь ненадолго. Здесь есть городишко неподалеку...
Томми неожиданно стало смешно:
- Ты считаешь эта царапина может быть опасна? Прямо вот так с ходу диагноз мне ставишь? Адам - ты доктор?
Еле удерживая тяжелые веки смотрел, как теперь волк закатил глаза и недовольно поджал губы. А потом начал объяснять Томми, точно малышу неразумному:
- Любая царапина опасна, если в нее попадает зараза. И да, Томми, я собираюсь вылечить твою рану. Зря я что ли волок тебя сюда? А насчет диагноза - вообще-то, у оборотней, как и у волков, очень развито обоняние и интуиция. Я чувствую твой жар, Томми.
Томми улыбался красными горящими губами и даже почти не злился. Он и сам чувствовал свою температуру. Ему вдруг все стало видется немного в комедийно-комиксовом ключе - он забавлялся, глядя на тревожные ярко-голубые глаза, на смешные спутанные космы Адама, на невероятное, но такое искреннее бесстыдство, с которым тот говорил о своенравном похищении его, Томми.
Вдруг проснулось любопытство, и Томми, продолжая улыбаться, спросил:
- Так зачем ты меня похитил? Почему именно меня, а, чудовище?
И услышал вполне серьезный и быстрый ответ:
- Не знаю. Я не помню. Могу лишь сказать - у нас сильная интуиция. Чутье, если тебе так понятнее. Волк внутри меня, видимо, решил, что ты - моя пара, а я - твоя. Вот такие дела, Томми.
Часть 9. А у врага глаза красивые..
читать дальшеРаз и два, начинается игра.
Три, четыре, держим круг пошире!
Пять - на "пять" нужно убежать.
Мы же ждем "семь-восемь" -
Сыграем. И не струсим.
Когда Томми очнулся, был уже глубокий вечер.
Обнаружил себя лежащим на кровати Адама, под его одеялом, обнаружил, что лежит совершенно обнаженным. Но сил волноваться об этом совсем не было. Он с трудом перекатил голову в сторону неяркого источника света на прикроватной тумбочке. Некоторое время рассматривал миниатюрную свалку из каких-то таблеток, пузырьков, бинтов, ваты. Среди всей этой мелочи возвышалась бутылка водки, которую Томми разглядывал с некоторым недоумением. Пока не сообразил, что, похоже, оборотень его натирал этой самой водкой, чтобы сбить температуру.
От этой мысли бросило в жар, и Томми откинул одеяло. Но, полежав минуту, натянул его обратно - мысль о том, что Адам снова видел его обнаженным, снова без разрешения касался его тела, жгла огнем.
Но, когда черноволосый бесшумно скользнул в комнату, неся в руках небольшой тазик с водой, ругаться на него у Томми не хватило духу.
Оборотень выглядел усталым и помятым, взмокшие волосы свисали на глаза, а майка вся была в разводах пота. К тому же он с такой искренней заботой смотрел на больного, что Томми неожиданно для самого себя вдруг улыбнулся:
- Смотрю, ты тут развел бурную деятельность по моему спасению?
Адам невесело хмыкнул и, поставив тазик на пол у кровати, осторожно опустился на постель к больному.
- Да уж, развел. Ты заставил меня здорово попотеть и поволноваться. Как ты сейчас себя чувствуешь?
Спросил и потянул руку к лицу Томми.
Блондин непроизвольно дернулся, но не отвернулся. Большими глазами смотрел на Адама, пока тот прижимал свою теплую ладонь к его лбу.
- Ты молодец, справился! Температуры почти нет.
Оборотень сообщил это с нотками облегчения в голосе и сразу убрал руку со лба блондина, а потом несмело глянул из-под черной челки:
- Ты прости... Мне пришлось раздеть тебя и несколько раз растереть водкой. Температура поднялась раньше, чем я привез антибиотики. Ты фактически потерял сознание и... Я вернулся и увидел тебя в таком состоянии, понял, что надо действовать быстро и использовать все способы сбить жар. Пришлось несколько часов воевать с температурой. Как ты сейчас себя чувствуешь? Рана болит? Голова не кружится?
Томми несколько раз сглотнул, ощущая дикую сухость в горле, и даже пошутил, разглядывая бутылку с водкой:
- Ну, если принять во внимание количество водки, исчезнувшее из бутылки, и учесть, что все это теперь втерто в меня, то я должен чувствовать себя просто охрененно! Вечер начался почти весело!
Чувствуя на себе озадаченный взгляд голубых глаз, Томми сжалился и, улыбаясь, пояснил:
- Адам, это шутка. Я чувствую себя неважно, но явно терпимо. Рана вроде болит несильно, так что... В общем, спасибо.
Посмотрел, наконец, прямо в глаза оборотню, который не сводил с него взгляда. Странного, жадного, ищущего взгляда. Взгляда, от которого становилось неуютно и что-то дрожало внутри.
Настроение Томми резко поменялось - он не хотел, чтобы Адам на него так смотрел, не хотел испытывать странную эту дрожь от его взгляда. Поэтому следующая его реплика получилась не столь доброжелательной:
- Наверное, ты очень хочешь, чтобы я выжил, иначе не с кем будет играться ночами?
Не думал начинать заново, но слова вырвались сами, против воли. Наблюдал, как голубые глаза потемнели и спрятались под черными ресницами.
Оборотень некоторое время молчал, не глядя на Томми, а потом потянулся к градуснику:
- Давай померяем все-таки температуру. Надо теперь каждый час мерять, и если поползет, то принимать жаропонижающее. Еще я сделаю тебе теплого чая и... Томми, я принес воду - надо стереть пот с тела.
Произнес это, но так и не поднял глаз. Протянул градусник блондину.
Но Томми и не подумал брать предмет из рук Адама. Рассматривал бледное лицо и нахмуренные брови оборотня. Слегка повысил голос:
- Зачем ты разыгрываешь спектакль передо мной, Адам? Строишь из себя добренького доктора и няньку в одном лице? Чего ты добиваешься? Чтобы я стал испытывать к тебе симпатию? Благодарность?
Черноволосый проигнорировал вопрос. Тряхнул головой, моментально напомнив лохматого волка, и протянул градусник повторно.
Но Томми не уступил:
- Ты хочешь со мной подружиться? Ты понимаешь, что это невозможно? Что ты хочешь, ответь мне!
Голос Адам прозвучал глухо и раздраженно:
- Я хочу сейчас, чтобы ты просто взял градусник.
И сунул его почти под нос Томми.
Тот же несильно шлепнул по протянутой руке. Велел:
- Ты не ответил! Посмотри мне в глаза. Посмотри, Адам!
Волк нехотя повернул голову. Взглянул на больного.
И тогда Томми начал:
- Слушай, давай начистоту. Я благодарен тебе, что ты меня вылечил, что ухаживал тут за мной, но, думаю, и тебе и мне понятно, что делаешь ты все это не из-за доброты душевной. Если бы ты хотел сделать доброе дело, то вызвал бы мне скорую или, в крайнем случае, отвез бы в ближайший город в больницу. Но тебе это не нужно. Ты лишь думаешь о том, что нужно именно тебе. Поэтому прости, но я не буду притворяться, что мое отношение к тебе улучшилось. Это не так Адам. Мы с тобой далеко не друзья! Я по-прежнему у тебя в плену, а ты в любой момент можешь причинить мне вред. Или, может, ты передумаешь и все же отпустишь меня? Тогда я поверю в твое доброе отношение.
Последние слова Томми против его воли прозвенели надеждой. Он ловил взгляд оборотня, но тот опустил голову и, с минуту подумав, отрицательно покачал головой. Начал оправдываться:
- Прости, я не могу - я уже говорил. Я не хочу в клетку или в какую-нибудь лабораторию. Я просто думал...
- Не стоит! Все ясно.
Томми перебил его и протянул руку к градуснику. Пытаясь придать голосу невозмутимости, проговорил:
- Давай. Я померяю.
И, получив прохладное стекло в руку, докончил:
- А теперь выйди отсюда.
Оборотень начал было:
- Тебе нужно вытереть пот и...
- Я сам сделаю. Ты и так много сделал для меня. Можешь заняться какими-нибудь делами. Или у оборотней нет особых дел, кроме охоты на людей?
Адам едва заметно вздрогнул и, больше не взглянув на пленника, вышел из комнаты.
Прошло около полутора часов, прежде чем Томми почувствовал, наконец, себя лучше. Он отерся полотенцем, смоченным в теплой воде - избавился от ощущения липкости и нечистоты кожи. Головокружение и тошнота отступили, и ему через какое-то время захотелось сесть. Сесть, а еще желательно одеться. Но звать оборотня и просить о чем-то ему совсем не хотелось, поэтому он самостоятельно подтянулся на дрожащих руках и принял вертикальное положение. Уложил подушку повыше и откинулся на нее спиной, натянул одеяло до груди. Теперь было удобно и хорошо. Еще бы так сильно не мучала жажда.
Некоторое время рассматривал обстановку спальни. В первое свое посещение ему было как-то не до этого, а сейчас больше нечем было себя занять.
Обстановочка, надо признать, была достаточно недурственной. Во всяком случае, лучше, чем в других частях дома. Ха, видимо, волк любит проводить здесь время!
Гладкие брусья дерева стен создавали ощущение уюта и защищенности, а небольшое кресло, круглый столик и торшер прямо-таки манили сесть и с бокалом коньячка почитать книжку/газетку/новости интернета. В высоком шкафу из темного дерева, как уже выяснил Томми, Адам хранил свою немногочисленную одежду. А вот небольшой и явно старинный комод вызвал интерес у Томми. Там вполне могло оказаться что-нибудь нужное для побега, например, ключи от входной двери - где-то же волк их держит, не все время таскает с собой? Или же телефон. Вряд ли оборотень тут живет вообще без связи с миром.
И Томми не смог терпеть даже пары минут. Глянул на полуоткрытую дверь, в которой вот уже как полтора часа не появлялась черноволосая голова его "тюремщика", и опустил ноги на пол, влез в принесенные Адамом тапочки. Пару секунд собирался с духом и с силами, а потом медленно, стараясь не тревожить рану, встал. Легкое головокружение прошло почти сразу, и Томми двинулся к комоду, на ходу подцепив рубашку со стула. Натянул ее пока шел, но застегивать не стал, понимая, что с этим обычным делом ему не справиться из-за дрожащих от слабости пальцев.
Конечно, комод оказался закрыт. Томми несколько раз подергал за красивые ручки, но без особой надежды. Постоял некоторое время, озираясь по сторонам в поисках того, что могло бы однажды ему пригодиться. И вдруг наткнулся взглядом на фоторамку, что стояла на высоком шкафу.
Она была не слишком большой и к тому же невероятно пыльной, поэтому Томми, некоторое время понапрягав зрение в попытке разглядеть лица на фото, быстро бросил это занятие. Аргументировал для себя тем, что ему не должны быть интересны личные дела оборотня.
Вернулся к кровати, почувствовав знакомую слабость. Лег, откинувшись на подушку, и притянул на ноги одеяло. Чувствовал страшную жажду, такую, что язык прилеплялся к небу - видимо, это все из-за антибиотиков. Но оборотня упрямо не звал.
Сам Адам больше не появлялся. Томми слышал периодически его шаги, слышал звяканье посуды и шум воды. А пару минут назад в спальную проник запах чего-то съестного - похоже, черноволосый готовил еду.
Томми даже не ожидал, что его желудок способен издавать такие звуки. Блондину в какой-то момент показалось, что эти его желудочные завывания должен слышать Адам за стеной. В итоге, когда спустя минут двадцать на пороге появился оборотень с дымящейся тарелкой супа в руках, Томми ожидающе выпрямился и непроизвольно облизнулся, не сводя взгляда с еды.
Адам же, аккуратно ступая, приблизился и поставил горячее блюдо на прикроватную тумбочку. Слегка улыбнулся отчаянно голодному и растрепанному виду больного. Адам совершенно не помнил, что сотворил с этим хрупким существом ночью, но даже сейчас, днем, чувствовал к нему невероятное притяжение. Настолько сильное, что пугался и терялся, ни разу в жизни не испытывая такого сильного влечения к другому существу.
- Если хочешь, могу еще хлеба принести.
Томми только глянул большими глазами и неуверенно кивнул, хватая тарелку со столика. А через минуту еще и с удовольствием впился зубами в мягкий душистый хлеб.
Когда суп был буквально проглочен, блондин откинулся на подушки и посмотрел на дверь. Он ел и не видел, когда ушел Адам, но теперь что-то похожее на угрызения совести зашевелились в душе. Он же даже спасибо не сказал! Хотя, с чего бы переживать? Оборотень кормит его с той же целью, с которой спасал от жара, то бишь - для себя. Нечего ему, Томми, в благодарностях рассыпаться!
Блондин сполз ниже по подушке и попытался уснуть. Однако минут через десять поймал себя на том, что прислушивается к тому, что происходит вне спальни.
Слышал тихие шаги - похоже, ближе к территории кухни. Слышал, как волк поставил чайник, как сел, шкрябнув ножками стула по полу. Потом встал и налил, судя по запаху, свое пойло, которое он называл кофе. А потом затих.
Томми безуспешно пытался задремать, но сон, как рукой сняло. А вскоре ко всему прочему снова захотелось пить. Сел на кровати, поджал под одеялом колени, смотрел некоторое время на дверь. Но волк не приходил. Тогда Томми негромко позвал:
- Адам!
Черноволосая голова показалась в проеме двери, когда Томми еще и последнюю букву не успел произнести. Оборотень выглядел испуганным и сразу спросил:
- Что, тебе не хорошо?
Но в комнату не зашел, смотрел с порога на замершего на постели больного.
- Нет, все нормально. Я... хотел сказать спасибо за еду.
Карие глаза изучали вытянувшегося у стеночки волка - высокую подтянутую фигуру, стройные плечи, тонкие запястья, босые ступни, и одежду, явно не новую.
Адам же только кивнул на последнюю реплику блондина и развернулся, намереваясь уйти, но в этот момент Томми вдруг произнес:
- Подожди... Зайди.
И едва сдержал улыбку от того, с какой скоростью оборотень запрыгнул в собственную спальню, довольно уселся в ногах у Томми и сразу сделал комплимент, блистая ярко-голубыми глазами:
- Ты выглядишь явно лучше! Бледный пока, но все же не так сильно, как был. Как тебе супчик? Может, добавки принести? Я много наварил, и есть еще...
Он тараторил, проглатывая слова, пока Томми не перебил его слабым голосом:
- Нет, спасибо. Я без добавки обойдусь. Если тебе не сложно, можешь воды принести? Ту, что была в кувшине, я давно выпил.
Оборотень с готовностью сорвался с места. Принес в два счета стакан с водой и с явным удовольствием уселся обратно на кровать. Правда, теперь чуть ближе к Томми.
Смотрел, как тот пьет мелкими глоточками. Как задирает белокурую голову, выставляя беззащитную стройную шею, как тяжело вздымается его грудь в разрезе рубашки, как красивые пальцы цепко держатся за стакан, как тень от длинных ресниц ложится на бледные щеки. Оборотню безумно хотелось сесть еще ближе, чтобы рассмотреть своего красивого пленника, но настороженный взгляд карих глаз, брошенный из-под белой челки, заставил волка опустить любопытные глаза. Правда, не заставил отодвинуться.
- Спасибо.
Томми протянул стакан. Вздрогнул всем телом, когда пальцы Адама, теплые и грубые наощупь, коснулись кожи его рук. Снова встретились взглядами и снова ощутили то самое напряжение, которое накрыло их еще утром во время завтрака.
Желая разрушить это душащее непонятное напряжение Томми торопливо спросил:
- А что за город тут рядом? Недалеко?
Последовал неопределенный ответ:
- Маленький городишко. Всего в паре десятков километров.
Карие глаза изумленно расширились:
- Паре десятков? Подожди, а как же ты добирался за лекарством?
Адам отвернулся, молчал некоторое время. Но потом, ощущая на себе заинтересованный взгляд Томми, нехотя ответил:
- Ну... Я дружу с одним местным. Позвонил ему, и он меня словил на шоссе, подбросил до города и обратно.
Томми изумленно уставился на волка, переваривая информацию. Не выдержал и выпалил первое, что пришло на ум:
- Так у тебя все же есть телефон?
Теперь настала очередь Адама удивленно глянуть на блондина:
- Ну, да, а что такого? Я, конечно, живу достаточно давно отдельно от людей, но родился я и рос в городе. И я не какой-то чокнутый отшельник! Мне необходимы некоторые находки цивилизации - я привык к ним. У меня есть комп, есть радио и телефон. Есть пароварка, кофееварка и стиральная машинка. И холодильник есть, хотя, похоже, ты не обратил внимания. Другое дело, что я в последнее время не всем этим пользуюсь. Но они есть.
Услышав слово "телефон" Томми заметно оживился. В душе затеплилась сумасшедшая надежда когда-нибудь, когда волк отвлечется, добыть этот самый телефон. Он даже испугался, что радость от этого известия слишком явно отражается на его лице, поэтому поспешил сбить оборотня с толку и выдал следующий вопрос:
- А этот твой друг, он живет по-близости?
Адам сразу весь как-то напрягся, но, поразмыслив пару секунд, решил, что вреда от правды все равно не будет. Ответил осторожно, не в силах оторвать взгляд от красивых сильных пальцев блондина, сжимающих край одеяла:
- Он живет в паре километров отсюда. У него лесной домик... В общем, он немного странный, но вполне добродушный. А главное, не слишком любопытный. Я ему помог однажды, и теперь он иногда помогает мне.
И пока Томми пытался понять, полезна ли ему эта информация и как можно ее при случае использовать, Адам задал вдруг совершенно неожиданный вопрос:
- У тебя очень красивые руки, длинные крепкие пальцы. Скажи, ты музыкант?
Томми хлопнул пару раз ресницами, а потом посмотрел на свои руки, точно видел их впервые.
Оборотень между тем придвинулся ближе и почти сунулся носом под руку Томми. Сообщил:
- Я не очень в этом разбираюсь, но такие руки должны точно принадлежать музыканту. Да и весь твой внешний вид... Твоя модная стрижка, твое лицо - ты словно с обложки журнала! И вещи на тебе были такие классные. Я давно таких не видел, а в этом захолустье похожего не встретишь! Кто ты по профессии, Томми?
Томми открыл было рот, совершенно не собираясь вдаваться в подробности своей карьеры. Но вдруг ни с того ни с сего ему захотелось сказать правду, такую, которую он даже самому себе в мыслях не позволял говорить. Такую, которую загонял, забивал в самые дальние закоулки сознания. Некрасивую и абсолютно бытовую правду.
Почему именно сейчас и именно своему врагу? Сложно сказать. Может, потому что у врага глаза такие красивые...
- Я не музыкант и не звезда. Я совершенно обычный карьерист. Довольно удачливый, между прочим, но не слишком счастливый. Я работаю на одного денежного мешка и самодура, продаю гитары и... Не знаю, как ты догадался, но я мечтал когда-нибудь не продавать их, а взять и научиться играть. Да вот... времени не было, а может, стимула. Странно, что ты заговорил об этом. Почему?
И совершенно забыл отстраниться от Адама, когда тот придвинулся еще ближе. Настолько близко, что блондин мог как следует рассмотреть прозрачно-голубые глаза оборотня со звериными черными крапинами у зрачка. Забыл отстраниться и теперь смотрел, как зачарованный, на пухлые розовые губы, которые доверительно шептали:
- Я же говорил - звериная интуиция.
Части 10,11,12 в комментариях
Автор: vesper veil
Фэндом: Adam Lambert
Основные персонажи: Томми Джо Рэтлифф , Адам Ламберт
Пэйринг или персонажи: Адам/Томми, ОМП
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой) , Ангст , Драма , Фэнтези, Мистика , Даркфик ,
Hurt/comfort , Мифические существа
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, ОМП
Размер: планируется Макси , написано 26 страниц
Кол-во частей: 5
Статус: в процессе
Саммари: Большое невезение - оказаться ночью в старом, безлюдном лесу.
Но еще большее невезение это встретить того, кто пойдет по твоему
следу, кто привык к страху и слабости своих жертв, кто, увидев твое
прекрасное лицо, не захочет тебя отпустить.
Сказка о большом невезении Томми Джо.
Посвящение:
Посвящается авторам двух потрясающих артов на тему Адомми и
Хэллоуина. Эти работы вскружили мне голову и почти насильно
посадили писать
Первая работа талантливейшей GlambertMax
Вторая работа - это потрясающий Адам-оборотень от восхитительной Alla_Smit. Он прекрасен!
Части 1-3: http://vesperveil.diary.ru/p201026789.htm
Части 4-6: http://vesperveil.diary.ru/p201241196.
Часть 7. Вызов
читать дальше
Смотрю и привыкаю.
Не говорю ни слова.
Кричи и бей, царапай -
Хочу тебя любого.
И тогда Томми понял, что, возможно, шансов у него больше не будет. Окинул замершего у окна оборотня взглядом и, задержав дыхание, бросился к изголовью кровати.
Именно туда, под подушку, сунул нож этот ненормальный Адам!
Но как бы ни был быстр Томми, которому отчаяние придало недюженную скорость и силу, оборотень оказался быстрее. Едва пальцы Томми коснулись рукояти ножа, как его плечи сдавили сильные руки и враз перевернули. Вдавили в кровать, зажали запястья над головой, а потом Адам неспеша выудил из ослабших пальцев блондина блестящее оружие. Отшвырнул в сторону и так и остался, склонившись над своим прекрасным пленником. Разглядывал раскрасневшееся гневное лицо и дрожащие красные губы. А потом вдруг стремительно припал к этим дрожащим губам своими, жадными.
Томми даже поначалу не понял, что произошло. Оборотень повалил его на кровать, вырвал нож, и все это молча и сосредоточенно. А вот потом... Томми кажется, даже дышать перестал. Видел, как сверкнули ярко-голубые глаза из-под отросшей челки, видел как участилось дыхание Адама, видел как он слегка побледнел и несколько раз облизнул пересохшие губы. А потом увидел красивое лицо волка уже в паре милиметров от своего лица.
А дальше был поцелуй. Причем, пару секунд Томми, находясь в шоке от происходящего, даже отвечал своему мучителю. Губы Адама были нежными, вкусными, возбуждающими. Волк не осмелился ласкать рот Томми языком и просто скользил своими губами по губам блондина. Это было приятно и очень нежно - никто так еще не целовал Томми. Никто так запросто, без разрешения и долгого знакомства не целовал рот избирательного в отношениях и непростого в сближении блондина.
Томми вспомнил об этом за долю секунды до того, как Адам вдруг сам разорвал поцелуй.
Черноволосый нехотя оставил пьянящие своим вкусом аккуратные губки пленника, отстранился на пару сантиметров, заглянул в большие карие глаза и без тени смущения сообщил:
- Извини. Просто ты потрясающе привлекателен! А я совершенно не умею сдерживать свои желания. Знаю, это неправильно, и люди так себя не ведут. Но я много лет не живу среди людей и забыл, как правильно. Ты простишь мне этот поцелуй?
Томми, молча, смотрел на это лицо, что находилось буквально в паре сантиметров от его собственного. Небесные глаза совершенно чистые и невинные, точно у ребенка, широко распахнутые, в обрамлении пушистых ресниц. Губы полные, влажно блестят и по ним часто проходится юркий розовый язык.
И Томми почувствовал, как вдруг против своей воли и намерений, в разрез с собственным гневом и ненавистью, в низу живота сладко свело. Задрожало и налилось тяжелым теплом.
Блондин изо всех сил закусил губу, желая сбросить неприличное возбуждение. Какого хрена? Какого... Испытывать желание к этой твари только потому что он так обольстителен? Пялиться на его губы и дрожать всем телом? И пофиг, что он чудовище, насильник, похититель, а может и убийца? Нельзя так! Это так неправильно и... унизительно.
И как только оборотень осторожно выпустил запястья своего пленника, Томми размял кисти рук, а потом с силой хлестнул черноволосого по лицу. Горящими ненавистью глазами смотрел, как Адам схватился за покрасневшую щеку и растерянно замер на одеяле. Потом приподнялся на локтях, сел, встряхнул белокурой челкой и выпалил:
- Ты можешь принуждать меня, запирать, запугивать, насиловать, держать здесь хоть до скончания века, но не смей меня целовать! Не смей, слышишь? Я тебе уже говорил, что поцелуи, это для тех кто любит. Это святое! Но откуда тебе, зверю, знать правила? Поэтому, давай, начинай их учить!
Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Адам опустил глаза и согласно кивнул:
- Хорошо. Я... запомню. Прости еще раз. Я, наверное, слишком завелся ночью - до сих пор меня тянет к тебе. Но я - это я, а волк - это волк. Мы разные! И я постараюсь тебе это доказать.
Томми слушал в пол уха и поднимался с кровати. Снова накатила слабость и какое-то оцепенение. Его мутило и даже слегка покачивало, когда он медленно брел к двери комнаты. Слышал, как оборотень за спиной тоже встал и, похоже наконец, полез в шкаф с одеждой.
Томми ужасно хотелось спрятаться где-нибудь и разрыдаться от безысходности. Но он держался из последних сил, не желая показывать волку, что находится в отчаянии. Не желая даже самому себе в этом признаваться. Всей душой желая бороться дальше.
Это ведь лишь первый бой проигран. Будет еще и еще. И однажды волк сделает ошибку, и он, Томми, спасется. Вернется к друзьям, к семье, и к работе, и... Вернется в свою пустую комнату, где его никто не ждет. Ну, и пусть не ждет! Зато он будет свободен, как птица, и перестанет бояться за свою жизнь!
- Томми, а как ты относишься к яичнице с зайцем? А еще есть кофе!
Боже... И за что ему эта пытка?
Завтракали они молча. Сидели за маленьким кухонным столиком - таким маленьким, что Томми иногда казалось, ненавистный волк ковыряется не в своей тарелке, а в его. А когда они брали чашки с кофе, то раз или два даже соприкоснулись пальцами. Томми сразу отдернул руку, точно обжегся об открытый огонь, а Адам тихо пробубнил:
- Извини.
И снова замолчали. Исподтишка поглядывали друг на друга.
Адам был в белой футболке, совершенно простой, без рисунка. Томми завистливо смотрел на его открытые руки и обнаженные ключицы, не понимая, как можно ходить раздетым, когда в доме настолько холодно. Сам он в своей футболке и легкой курточке мерз, ощущая себя так, словно завтракает на улице, причем не в самый теплый осенний день. Не спасала положение даже горячая яичница, которую сноровисто и, надо признать, очень сносно, приготовил волк. Даже кофе, безвкусный и, похоже, просроченный, не грел Томми.
В какой-то момент он не вытерпел и проворчал, за свою же слабость кусая себе губы:
- Как ты тут живешь? Холод невыносимый. Топить не пробовал?
Адам вскинул на него свои странные светлые глаза, некоторое время рассматривал аккуратный покрасневший от холода носик, а потом начал было объяснять:
- Я, честно говоря, совсем не чувствую, что холодно! Мне кажется, тут свежо и все.
Томми был вынужден взглянуть на волка. Фыркнул:
- Ну, да. С чего бы тебе чувствовать холод, у тебя же там, наверное, под кожей, мех? Или откуда он у тебя появляется?
Адам задумался. С интересом оглядел свои руки, а потом пожал плечами:
- Честно говоря, я не знаю, как появляется этот мех. Ну, то есть, я не знаю, как обращаюсь в волка. И не знаю, как происходит перекидывание в человека. Я же говорил - я засыпаю и ничего не помню.
Томми едва удержался от того, чтобы не показать своего любопытства и не спросить, как тогда Адам вообще узнал о том, что ночью он здорово отличается от обычных людей? Ведь он же не помнит ничего! Кто-то из жертв рассказал? Перед собственной смертью...
Не спросил, вовремя заткнул собственный рот куском зайчатины - нефиг расспрашивать врага о личном. Знаешь личное, становишься ближе! А он, Томми, должен думать о попытке побега N2.
Однако, согреться от еды не получилось. Озноб блондина скоро стал так заметен, что Адам скривился, одновременно усмехаясь и ворча на тему, как можно быть таким мерзлявым? Сходил за тем самым красныи плащем из карнавального набора. Накинул тяжелую теплую ткань на плечи блондина и, оправдываясь, сообщил:
- Прости. Больше ничего теплого нет. Если только мое одеяло...
- Нет, спасибо. Плаща мне достаточно.
Томми аж покоробило от мысли, что он будет сидеть под покрывалом, что еще хранило тепло его врага. Поэтому он с готовностью накинул красный теплый плащ на свои плечи и почти сразу почувствовал, как противный холод уходит из вен. С настоящей радостью принялся за завтрак.
Сегодня, кстати, они поменялись ролями. Томми уплетал за обе щеки, едва не постанывая от удовольствия и спеша утолить суточный голод. Весь перемазался в масле, хватая горячие куски еды прямо руками - предусмотрительный Адам в этот раз не выдал столовые приборы, чем вызвал поначалу взрыв праведного гнева у Томми. Но гневаться тогда долго не получилось - короткий диалог решил все вопросы разом:
- Я не собираюсь есть руками. Я, в отличие от тебя, еще помню, что значит быть человеком. Я требую столовые приборы!
- Нет. Я не дам их тебе. Ты снова попытаешься использовать нож или, чего доброго, вилку не поназначению!
- Ты меня не слышал? Без столовых приборов я есть не буду.
- Не ешь.
И Адам плюхнул на большую тарелку ароматную свежеприготовленную яичницу, разрезал ее на две части. Конечно, терпел Томми не долго - проиграл этот спор, почти сразу хватая и утаскивая свой кусок. Мысленно отметил еще один свой проигрыш и принялся есть руками, одновременно прокляная лесного деспота и благодаря его же за еду.
Сейчас блондин уминал за обе щеки яичницу, облизывал пальцы, хрустел мягкими косточками и чуть ли не фырчал от удовольствия. Адам же, наоборот, ел без аппетита. Сидел, изредка бросая на пленника заинтересованные взгляды и размазывал по тарелке еду. Часто пил кофе и снова ковырял вилкой дымящуюся яичницу. В какой-то момент робко спросил:
- Тебе вкусно? Я так давно не готовил ни для кого. Для себя я не очень люблю готовить. Хотя у меня все есть - и соль, и перец, и масло, и даже соевый соус.
Томми сначала не среагировал, обсасывая сочную косточку. Но поймав пристальный взгляд Адама на своем лице, понял, что тому на полном серьезе интересен его, Томми, ответ.
Облизнул блестящие маслом губы и усмехнулся:
- Ну, да, масло я заметил. Ты его не слишком экономил. На самом деле все вкусно. Все, кроме кофе! Ужасное пойло. Откуда ты откопал такую гадость?
Адам выглядел искренне расстроенным. Рассерженно глянул на свою чашку с кофе:
- Гадость, говоришь? Черт, этот кофе стоял среди самых дорогих! Я просто не очень разбираюсь в сортах, но очень люблю кофейный запах. Вот знал бы, укра... купил другое.
Томми едва не подавился обсуждаемым напитком. Удивленно уставился на стушевавшегося оборотня:
- "Купил" другое? Ты, кажется, хотел сказать - украл? Так ты еще и вор? Хотя, почему нет. Если воруешь людей, кофе украсть тебе, что плюнуть, да? Наверное, удобно. Сцапал баночку, перекинулся в волка и в кусты.
Томми сам не заметил, что перешел на шутливый и довольно добродушный тон. То ли подействовали тепло и сытость, то ли смешное смущение голубоглазого, но блондин не сдержался и продолжил подтрунивать:
- А что еще ты воруешь? То вино, что вчера пили, ворованное? А, может, зайца, что ели вчера и сегодня, ты тоже вовсе не на охоте поймал? Зачем напрягать пушистый зад, если можно в ближайшем супермаркете стырить! А футболка это, что на тебе, тоже из магазина? Еще вчера, наверное, с ценником лежала.
Томми почти улыбался, потому как видел - Адам совершенно беззащитен перед его остротами. Похоже, парень не знал как реагировать на юмор и смешно краснел, кусал свои пухлые губы и забавно косился на Томми, при этом избегая смотреть ему в лицо. И лишь на последней фразе оборотня словно подбросило. Хватил Томми за руки и притянул прямо через стол к себе. Грозно свел черные брови и рявкнул:
- Зачем ты издеваешься? Я не ворую одежду - я вовсе не нищий, у меня есть деньги. Но... не очень много. Я трачу их на этот дом - на электричество, воду, газ. Стараюсь экономить, конечно. Еду я тоже иногда покупаю, а иногда добываю, и ничего в этом стыдного не вижу. Я хочу и беру - мне никто не нужен, чтобы спрашивать разрешения!
Оборотень, похоже, по-настоящему разозлился, не понял, что над ним шутят, и Томми это обстоятельство неожиданно позабавило. Ну да, с какой радости у оборотня оказалось бы развито чувство юмора, если он особо не общается с людьми?
- Слушай, Адам, или как там тебя... Я не издеваюсь, а шучу! Это немного другое. Ты совсем одичал, с людьми вообще не общаешься что ли? Не знаешь о такой вещи, как юмор?
Блондин выдернул руки из захвата и выжидающе глянул на оборотня. Так и подмывало забросать волка вопросами, но Томми из последних сил давил свое неуемное любопытство - он не должен интересоваться жизнью своего похитителя! Не должен спрашивать о личном, о прошлом - это шаг к сближению, которое в данной ситуации смешно и ненужно.
- Юмор или не юмор, не знаю. Он не очень смешной. Во всяком случае, мне смеяться не хочется! Вот лучше скажи мне, Томми, у тебя есть... пара?
Кажется, это существо вообще не имеет понятий о манерах. И о личном пространстве человека. И о его личной жизни. И о ведении разговора. И о...
- Ну, я имею в виду, есть ли у тебя партнер? Человек, с которым ты спишь в одной постели? Который делит с тобой дом и еду?
Странные пронзительно-голубые глаза требовательно глядели. Даже не моргали, точно Адам боялся пропустить ответ. И Томми выдержал этот испытывающий взгляд. Слегка приподнял подбородок, стряхнул челку с лица - смотрел сквозь полуприкрытые длинные ресницы на оборотня и врал напрополую.
- Да. У меня есть любимая. Ты, наверное, это имел в виду? Она не только делит со мной постель, "делит дом и еду", но и помогает мне во всем. Не знаю, как там у вас, у оборотней, но у нас половой акт обычно означает чуть больше, чем удовлетворение естественных потребностей!
Черноволосый опустил глаза и отвернулся. Некоторое время молчал, а потом задал следующий вопрос:
- Она будет искать тебя?
Томми с готовностью кивнул:
- Да, разумеется. Она уже ищет, ведь я не позвонил. Слушай...
Томми теперь сам подался к черноволосому. Даже едва коснулся его руки, белокожей настолько, что казалось, парень ни разу не грелся под лучами солнца. Начал осторожно:
- Слушай, Адам, отпусти меня. Я обещаю, что забуду о тебе, как только выйду за эту дверь. Я не злопамятный, да ты и не сделал мне ничего, из-за чего бы я стал одержим местью. Давай просто расстанемся, точно два незнакомых...
- Нет.
Голос тихий, но твердый.
Оборотень некоторое время наслаждался ощущением пальцев пленника на своей коже. Не смотрел на Томми, зная, что снова увидит то выражение лица - то, которое он уже видел утром. То, с которым на него, Адама, пару раз смотрели случайные свидетели его "необычности".
Томми тем временем начал было убеждать снова, но оборотень категорично мотнул лохматой головой:
- Ты снова врешь, Томми. Я тебе не сделал ничего, говоришь? А как же то, что ты говорил раньше?
- Раньше? Что я говорил? Что я все забуду и уйду! И...
- Хватит!
Адам вдруг вскачил из-за стола, шагнул к Томми и цапнул его за плечи. Сжал крепко и вздернул на ноги. Притянул к своей груди, блистая глазами. А потом глухо спросил:
- Ты упоминал насилие, Томми! Скажи, я... изнасиловал тебя?
- Это не имеет значения. Я тебя прощу и...
- Нет, не верю!
Оборотень скрипнул зубами и отпустил Томми так же резко, как и схватил. Сгреб их тарелки со стола и заторопился на кухню. Завозился там, включая воду, а спустя пару минут резким тоном сообщил:
- Не будем об этом. Я никогда не смогу оправдаться за содеянное, а ты не сможешь простить. И я не могу отпустить тебя, Томми. По крайней мере, пока.
- Пока?
У Томми от возмущения даже дыхание перехватило. Скинул с себя красный плащ и с вызовым скрестил руки на груди:
- Пока что? Пока не насытишься моим телом сполна?
Оборотень что-то буркнул себе под нос - что-то, похожее на ругательство - и развернулся. Глаза блестнули странным азартом, и Томми даже готов был поклясться, что разглядел в них ответный вызов.
А потом нахальное "животное" сообщило:
- Честно? Я не знаю пока, что мне с тобой делать. Не знаю, смогу ли немного смягчить твою неприязнь. Не знаю, о чем нам с тобой общаться - у нас же нет ничего общего. Не знаю, смогу ли спать спокойно, зная о твоей ненависти. Не знаю, кто ты на самом деле, и что из того, что говоришь, правда, а что ложь. Но знаю, что... не могу отпустить тебя пока. А еще знаю, что меня к тебе необъяснимо влечет! Прости, но... ты не соврал мне о том, что твоя пара женского пола?
И Томми смачно и от души матюкнулся. Хлопнул ладонями о стол со всей дури и отшвырнул ни в чем неповинный, стоящий рядом стул. Схватил свой красный плащ и почти бегом бросился к лестнице. Перешагивая через ступеньку, влетел на второй этаж, в "свою" комнату. В ту самую свою комнату, в которой был заперт всю ночь и в которой проснулся утром. Захлопнул с силою дверь и повалился тут же, около двери, на пол. Зарылся носом в красную теплую ткань и расплакался.
Часть 8. Интуиция
читать дальше
Нежные руки, нежные...
Тонкие, белоснежные.
Слабые руки, дрожащие,
Сердце забрали пропащее.
Прошло минут десять, прежде чем Томми удалось успокоиться. Обнаружил себя на полу, согнувшегося пополам, у самой двери. Медленно поднялся, вытирая совершенно мокрые щеки, скинул челку с глаз. Некоторое время глубоко дышал, пытаясь понять, как это он тут так рассиропился, а потом двинулся к окну. Облокотился о подоконник и бездумно уставился сквозь решетку на картинку зарождающегося дня.
Совсем рассвело. Раннее слабенькое солнце тронуло верхушки деревьев, сделало их золотисто-рыжими, но пока не смогло добраться до земли и кустов, до сада, что раскинулся прямо под окнами Томовой "темницы". Сад был яблоневый, совершенно запущенный, заросший - тут даже подошло бы слово уродливый - видно было, что его давно не касалась рука хозяина. Сейчас сад был сизым от утреннего тумана, и Томми, как не вглядывался, так и не смог увидеть, есть ли там забор.
Постоял еще некоторое время. Дышал теперь спокойно и медленно. Думал о том, что нельзя больше поддаваться своим чувствам, просто нельзя! Отчаявшись, он фактически сдастся. А что дальше? Будет домашней игрушкой лесного дикаря? Эдакой всегда доступной забавой, которую легко и незатратно содержать? Нет. Пусть он не сможет справиться с этим гадом, но он может отстаивать себя и свое тело до конца. Или может достать оборотня так, что тот сам захочет избавиться от своего пленника. Избавиться, да... Вот только, каким способом? А если все же убьет?
Тупик.
Смотрел еще несколько минут на лес за окном, поневоле представляя, как он сейчас вырывается на свободу и бежит что есть силы по этому дикому саду. Даже глаза закрыл, чтобы видеть четче. Но потом вздрогнул и распахнул ресницы, испугавшись слишком четкого видения и своего бешеного желания оказаться на воле, испугался, что снова впадет в отчаяние. Повернулся и застыл, наткнувшись взглядом на Адама, что стоял на пороге. В глазах стеснение, а в руках какие-то тряпки.
Принесла нелегкая...
- Ты теперь будешь за мной по пятам ходить, так? Чего подкрадываешься? Боишься, что я снова спер у тебя нож?
Томми говорил совершенно спокойно и твердо. Самообладание полностью вернулось к нему, и сейчас его просто нервировало то, что волк нарушил течение его мыслей, его размышления о побеге.
Адам же опустил глаза на вещи в руке, потом поднял их на пленника, сообщил:
- Нет, не буду. Пусть это будет твоя комната, и я в следующий раз обязательно постучу. Просто... Я отвык от этого всего. Ты прости. Я вот принес тебе вещи на смену. Они, конечно, будут тебе великоваты, но вдруг что-то более-менее подойдет. Еще мне думается, ты непротив был бы принять ванну. Ты вчера в лесу, похоже, несколько раз падал, испачкался весь. Да и рана - ее надо омыть и заново перевязать. Вот.
Проговорил и отвел глаза. Переступил с ноги на ногу, потом еще и еще, ожидая ответа.
Томми смотрел на оборотня со странными чувствами. С одной стороны, жутко хотелось как следует вмазать по красивой морде за абсолютную наглость - какая, твою мать, забота и предупредительность! Упал и испачкался? Ну да, а ничего, что это ты, зараза, запугал и заставил бежать до изнеможения? И что же ты не упомянул про изнасилование, гаденыш? Тогда он, Томми, тоже здорово испачкался!
С другой стороны, Томми не видел смысла в нападении. Оборотень его легко скрутит и просто добавит его телу боли, а Томми и так неважно себя чувствовал из-за раны.
Поэтому пару минут поразглядывав Адама и позабавившись его неуверенному виду и бегающим глазам, Томми ответил:
- Хорошо, ванная - это дело. И вещи положи, я их померяю.
У оборотня глаза на лоб полезли от удивления, но, поняв, что ему не послышалось, он в два счета приблизился к Томми и затараторил:
- Вот это рубашка, теплая, на вечер. Еще есть две футболки - у меня их всего три, но мне одной хватит. Еще есть вот такие два свитера - они мои, но ты говорил, что мерзнешь... В общем, возьми все это, померяй. В конце концов, если будет велико, то тут никто тебя не увидит. Главное, чтобы была сменная одежда. А я пока ванную приготовлю, хорошо? Она совсем новая - я специалистов из города вызывал, чтобы они сделали все по высшему классу. Еще поищу полотенца. И что-нибудь, чем можно рану перевязать.
Он почти впихнул вещи Томми. А потом быстренько ретировался, прикрыв за собой дверь.
Когда Томми залез под горячие и мягкие струи воды, поневоле почувствовал негу. Кожа в местах царапин саднила, но это нисколько не портило чудесные ощущения. С тела сбегала почти коричневая вода и, кажется, даже дышать стало легче после того, как кожа очистилась от пыли, земли, спермы и крови вчерашней ночи. Правда, две мысли не давали расслабиться и отдаться процессу водного релакса полностью. Первая была о том, что рана болит сильнее, чем вчера, а вторая - что за дверью бродит ненавистный оборотень, которому может вполне взбрести в голову войти. А тут он, Томми, спрятанный лишь бордовой шторкой.
Но вскоре Томми полностью согрелся, к тому же в ванной так приятно пахло деревом и хвоей, что понемногу и эти неприятные мысли отпустили. Он неспеша скользил мягкой мочалкой по разгоряченной коже, снова и снова намыливался мылом, пахнущим сиренью. Включил душ сильнее, до брызг, и долго стоял под ним, слушая шелест струй воды и по-новой раздумывая над своим положением. В какой-то момент опустился на дно ванны, ощущая странную слабость. Но тут же вскачил как ошпаренный, когда услышал щелчок замка.
Он не видел оборотня через шторку, но точно знал - тот зашел внутрь. Томми уже было открыл рот, намереваясь закричать, чтобы зверь проваливал, но услышал несмелое:
- Я тут полотенце принес. Кладу на скамейку. Еще, не знаю, могу ли довериться тебе... В общем, тут есть бритвенный станок. Еще я не ношу дома тапки, но нашел пару для тебя. Ты нормально себя чувствуешь? Ты так долго паришься. Вряд ли с такой раной это можно.
Умолк. Долго ждал ответа, но кроме шума воды так ничего и не услышал. Упрямо начал снова:
- Томми, тебе пора выходить.
Тут Томми не утерпел:
- Слушай, ты обещал не ходить за мной хвостом, помнишь? Я в курсе про рану и скоро вылезу. Спасибо за заботу и за одежду, но, можно, ты выйдешь сейчас отсюда? Я не привык мыться не один.
Молчание пару минут, а потом:
- Как это, не привык? Ты же говорил, у тебя есть пара? Ну, девушка... Вы не моетесь вместе?
Томми тихо выматерился. Он издевается что ли? Зайти в душ к голому человеку и начать выспрашивать про особенности их личной жизни? Неотесанная скотина.
- Черт, Адам... Выйди, я хочу домыться в спокойствии и в одиночестве! И да, у меня есть девушка, но это не значит, что я должен любить вместе с ней мыться. Прикинь - есть на свете такие люди, как я, которые не любят мыться с кем-то! Ты не знал? Вот теперь знаешь. Какие еще вопросы?
Томми постарался взять себя в руки и последнюю фразу проговорил вполне спокойно и миролюбиво. Похоже, даже слишком миролюбиво, ибо оборотень, явно решив, что последний вопрос Томми был на полном серьезе, ответил:
- Вопросы? Эээ... да, есть. Вот скажи, здесь удобно? Ну, в смысле, может не хватает чего? А еще насчет тепла. Наверное, когда выходишь из душа, здесь прохладно. Может что-то типа маленькой печки сделать? Как думаешь?
Томми закатил глаза. Нет, он реально серьезно? Вот стоит сейчас за душевой шторкой, за которой моется он, Томми, совершенно голый, и на полном серьезе пытается вести светские беседы? Скорее всего издевается. Точно, издевается.
Томми поистине проявлял чудеса выдержки. Немного нервно начал в третий раз намыливать себе спину, отвечая при этом совершенно невозмутимо:
- Ну, если хочешь, чтобы было уютнее, можно коврик на пол постелить. Можно на скамью при входе что-то типа покрывала кинуть. Ну, и накупить всяких гелей, бальзамов, а то у тебя одно вонючее мыло. И, конечно, должен быть обогрев. Я тут парю-парю, а выйду вытираться и моментом замерзну - так не прикольно, сечешь? Так что, думай. А теперь, если дискуссионная минутка закончилась, и ты не имеешь больше ко мне столь же важных и безотлагательных вопросов, можно я все-таки домоюсь в одиночестве?
Несколько секунд за шторкой была полная тишина. Наконец, Адам ответил, правда слишком уж властным тоном:
- Да, я ухожу. Ты только заканчивай с мытьем. Повторяю, тебе не стоит с раной так долго париться.
Томми еле сдержался, чтобы не послать своего заботливого "тюремщика". Дождался, когда за оборотнем скрипнула дверь, и снова подставил розовое лицо под горячие струи.
Вот так. Хорошо. Надо как следует отмыться...
Вышел из ванной минут через десять. Разумеется, в одежде, выданной оборотнем.
Адам, сидевший в комнате с кофе, вдруг резко уткнулся носом в собственную чашку. Что-то сосредоточенно в ней рассматривал, пока Томми преувеличенно медленно шествовал мимо него к дивану. Уселся, закатал немного рукава и окинул неприязненным взглядом склоненную черноволосую голову. Съязвил:
- Ладно, можешь не прятать свою лыбу. Я даже ее на твоем затылке вижу. Что, я так смешон в этом, да?
Оборотень поднял голову. Нижняя губа закушена, а глаза светятся смехом. Именно светятся. Очень красивые...
Томми даже весь подобрался. Это еще что за мысли? Опять. Чертов колдун, небось думает, что неотразим? Ни хрена подобного! Пусть пялится своими зенками и лыбится во все свои белые зубы - он, Томми, будет холоден и равнодушен. Он, Томми, видел парней и попривлекательнее. Хотя...
Твою мать.
- Ты в этой рубашке, как в бабушкиной ночнушке. Такой смешной и мил.., то есть, я хотел сказать - в принципе, тебе идет. Даже очень!
Волк блестел смеющимися глазами и из последних сил сдерживал ползущие в стороны уголки губ. Томми казался в этот момент самым милым и притягательным существом, что ему доводилось встречать. Самым хрупким, нежным и нуждающимся в заботе и преданности. Адам снова закусил губу, только чтобы не начать сыпать комплиментами - ясное дело, Томми разозлится и отвергнет его поползновения. На что, безусловно, имеет право. Но нет, не улыбаться этому его нелепому милому виду невозможно!
Томми, так и не сумев разозлиться на улыбающуюся физиономию напротив, искуссно делал вид, что хмурится.
- Да уж, верю, что смешной. Кажется, кто-то говорил, что здесь никого нет и мне некого стесняться! А теперь ты сидишь и в открытую угораешь надо мной? Очень мило, Адам. Я реально рад, что тебе весело! Может, мне еще что померять?
- Прости меня. Я не буду больше.
Они секунду смотрели друг другу в глаза - улыбающиеся и теплые - а потом, почувствовав странное напряжение, отвели взгляды.
Адам опустил голову и, пытаясь унять сорвавшееся вскачь сердце, уставился на темную гладь кофе в чашке. А там, в отражении, ему привиделись во всей своей красе и притяжении большие, кофейные глаза. Они пристально смотрели прямо на него, не мигая, а потом вдруг точно устали и медленно закрылись...
- Ты говорил, что есть, чем мне перебинтоваться?
Оборотень вздрогнул и поднял голову.
Пару секунд Томми казалось, что черноволосый смотрел точно сквозь него, но волк почти сразу сорвался с места. Исчез в своей комнате и появился уже с медикаментами. Бинт, перекись водорода, пластырь, вата. Выложил все это рядом с Томми, а потом... потянулся к боку блондина. Сразу же получил смачный шлепок по руке и вскинул недоумевающий взгляд на Томми.
Тот сидел, вжавшись в спинку дивана, и огромными глазами смотрел на придвинувшегося волка.
- Не смей меня трогать.
Томми хотел сказать это твердо и властно, но получился какой-то жалобный писк.
Адам начал было пояснять:
- Я хочу помочь сделать перевязку...
- Нет, не надо. Я сам.
- Томми, самому себя неудобно перевязывать, да и опыт нужен...
- Я же сказал - я сам!
- Ладно. Как скажешь.
Адам поднял руки, показывая, что сдается, и встал с дивана. Пересел за свой маленький столик, взял было чашку, но, заглянув в коричневую жидкость, передумал пить. Отодвинул. Наблюдал за тем, как Томми собирает все принесенное в свободную полу рубашки и нетвердо двигается к лестнице. Спросил:
- Куда ты?
- В свою комнату. Я не собираюсь перед тобой раздеваться.
Когда Томми проснулся было уже далеко за полдень. Тщательная ванная, болезненная перевязка самого себя вытянули из него все силы, и блондин просто-напросто заснул на своей жесткой кровати, накрывшись теплым красным покрывалом. Причем, даже не помнил как давно заснул.
Однако, сон, похоже, пошел ему вовсе не впрок, ибо, проснувшись, совершенно не хотелось двигаться. Все тело словно налилось свинцом, руки и ноги снова отчаянно мерзли, а голова слегка кружилась. И Томми смирился - остался лежать, бездумно уставившись в потолок.
Однако, покой его продлился недолго. Минут через двадцать в комнату сунулась черноволосая голова. Оборотень бесшумно скользнул внутрь, опять не думая спрашивать разрешения, и уселся в ногах блондина.
Молчал, просто сидел, однако не сводил ярко-голубых глаз с лица Томми. Наконец, тот не выдержал. Тяжело вздохнул:
- Ну, чего тебе?
Адам с готовностью начал объяснять:
- Зашел узнать, как дела. Ты пытался сделать себе перевязку и, кажется, заснул. В общем, я все поправил и...
- Что ты сделал?
Сил повышать голос не было, поэтому Томми просто хмуро свел брови.
Адам зачастил:
- Ну, имею в виду, я перевязал тебе и оставил дальше спать. Мне кажется...
- Я же тебе объяснил - я не хочу, чтобы ты меня касался!
Снова полушепотом. Самочувствие - дрянь.
- Томми, ты фактически потерял сознание! Я не мог так тебя оставить - с открытой незабинтованной раной!
- Черт... Как ты добр! А что ты хочешь за свою "доброту", Адам?
Яркие глаза обиженно глянули:
- Я ничего не хочу. Зачем ты так? И вообще, я пришел сказать, что вижу - рана воспалилась. Нужны антибиотики, иначе у тебя может случится лихорадка! В общем, я отлучусь ненадолго. Здесь есть городишко неподалеку...
Томми неожиданно стало смешно:
- Ты считаешь эта царапина может быть опасна? Прямо вот так с ходу диагноз мне ставишь? Адам - ты доктор?
Еле удерживая тяжелые веки смотрел, как теперь волк закатил глаза и недовольно поджал губы. А потом начал объяснять Томми, точно малышу неразумному:
- Любая царапина опасна, если в нее попадает зараза. И да, Томми, я собираюсь вылечить твою рану. Зря я что ли волок тебя сюда? А насчет диагноза - вообще-то, у оборотней, как и у волков, очень развито обоняние и интуиция. Я чувствую твой жар, Томми.
Томми улыбался красными горящими губами и даже почти не злился. Он и сам чувствовал свою температуру. Ему вдруг все стало видется немного в комедийно-комиксовом ключе - он забавлялся, глядя на тревожные ярко-голубые глаза, на смешные спутанные космы Адама, на невероятное, но такое искреннее бесстыдство, с которым тот говорил о своенравном похищении его, Томми.
Вдруг проснулось любопытство, и Томми, продолжая улыбаться, спросил:
- Так зачем ты меня похитил? Почему именно меня, а, чудовище?
И услышал вполне серьезный и быстрый ответ:
- Не знаю. Я не помню. Могу лишь сказать - у нас сильная интуиция. Чутье, если тебе так понятнее. Волк внутри меня, видимо, решил, что ты - моя пара, а я - твоя. Вот такие дела, Томми.
Часть 9. А у врага глаза красивые..
читать дальшеРаз и два, начинается игра.
Три, четыре, держим круг пошире!
Пять - на "пять" нужно убежать.
Мы же ждем "семь-восемь" -
Сыграем. И не струсим.
Когда Томми очнулся, был уже глубокий вечер.
Обнаружил себя лежащим на кровати Адама, под его одеялом, обнаружил, что лежит совершенно обнаженным. Но сил волноваться об этом совсем не было. Он с трудом перекатил голову в сторону неяркого источника света на прикроватной тумбочке. Некоторое время рассматривал миниатюрную свалку из каких-то таблеток, пузырьков, бинтов, ваты. Среди всей этой мелочи возвышалась бутылка водки, которую Томми разглядывал с некоторым недоумением. Пока не сообразил, что, похоже, оборотень его натирал этой самой водкой, чтобы сбить температуру.
От этой мысли бросило в жар, и Томми откинул одеяло. Но, полежав минуту, натянул его обратно - мысль о том, что Адам снова видел его обнаженным, снова без разрешения касался его тела, жгла огнем.
Но, когда черноволосый бесшумно скользнул в комнату, неся в руках небольшой тазик с водой, ругаться на него у Томми не хватило духу.
Оборотень выглядел усталым и помятым, взмокшие волосы свисали на глаза, а майка вся была в разводах пота. К тому же он с такой искренней заботой смотрел на больного, что Томми неожиданно для самого себя вдруг улыбнулся:
- Смотрю, ты тут развел бурную деятельность по моему спасению?
Адам невесело хмыкнул и, поставив тазик на пол у кровати, осторожно опустился на постель к больному.
- Да уж, развел. Ты заставил меня здорово попотеть и поволноваться. Как ты сейчас себя чувствуешь?
Спросил и потянул руку к лицу Томми.
Блондин непроизвольно дернулся, но не отвернулся. Большими глазами смотрел на Адама, пока тот прижимал свою теплую ладонь к его лбу.
- Ты молодец, справился! Температуры почти нет.
Оборотень сообщил это с нотками облегчения в голосе и сразу убрал руку со лба блондина, а потом несмело глянул из-под черной челки:
- Ты прости... Мне пришлось раздеть тебя и несколько раз растереть водкой. Температура поднялась раньше, чем я привез антибиотики. Ты фактически потерял сознание и... Я вернулся и увидел тебя в таком состоянии, понял, что надо действовать быстро и использовать все способы сбить жар. Пришлось несколько часов воевать с температурой. Как ты сейчас себя чувствуешь? Рана болит? Голова не кружится?
Томми несколько раз сглотнул, ощущая дикую сухость в горле, и даже пошутил, разглядывая бутылку с водкой:
- Ну, если принять во внимание количество водки, исчезнувшее из бутылки, и учесть, что все это теперь втерто в меня, то я должен чувствовать себя просто охрененно! Вечер начался почти весело!
Чувствуя на себе озадаченный взгляд голубых глаз, Томми сжалился и, улыбаясь, пояснил:
- Адам, это шутка. Я чувствую себя неважно, но явно терпимо. Рана вроде болит несильно, так что... В общем, спасибо.
Посмотрел, наконец, прямо в глаза оборотню, который не сводил с него взгляда. Странного, жадного, ищущего взгляда. Взгляда, от которого становилось неуютно и что-то дрожало внутри.
Настроение Томми резко поменялось - он не хотел, чтобы Адам на него так смотрел, не хотел испытывать странную эту дрожь от его взгляда. Поэтому следующая его реплика получилась не столь доброжелательной:
- Наверное, ты очень хочешь, чтобы я выжил, иначе не с кем будет играться ночами?
Не думал начинать заново, но слова вырвались сами, против воли. Наблюдал, как голубые глаза потемнели и спрятались под черными ресницами.
Оборотень некоторое время молчал, не глядя на Томми, а потом потянулся к градуснику:
- Давай померяем все-таки температуру. Надо теперь каждый час мерять, и если поползет, то принимать жаропонижающее. Еще я сделаю тебе теплого чая и... Томми, я принес воду - надо стереть пот с тела.
Произнес это, но так и не поднял глаз. Протянул градусник блондину.
Но Томми и не подумал брать предмет из рук Адама. Рассматривал бледное лицо и нахмуренные брови оборотня. Слегка повысил голос:
- Зачем ты разыгрываешь спектакль передо мной, Адам? Строишь из себя добренького доктора и няньку в одном лице? Чего ты добиваешься? Чтобы я стал испытывать к тебе симпатию? Благодарность?
Черноволосый проигнорировал вопрос. Тряхнул головой, моментально напомнив лохматого волка, и протянул градусник повторно.
Но Томми не уступил:
- Ты хочешь со мной подружиться? Ты понимаешь, что это невозможно? Что ты хочешь, ответь мне!
Голос Адам прозвучал глухо и раздраженно:
- Я хочу сейчас, чтобы ты просто взял градусник.
И сунул его почти под нос Томми.
Тот же несильно шлепнул по протянутой руке. Велел:
- Ты не ответил! Посмотри мне в глаза. Посмотри, Адам!
Волк нехотя повернул голову. Взглянул на больного.
И тогда Томми начал:
- Слушай, давай начистоту. Я благодарен тебе, что ты меня вылечил, что ухаживал тут за мной, но, думаю, и тебе и мне понятно, что делаешь ты все это не из-за доброты душевной. Если бы ты хотел сделать доброе дело, то вызвал бы мне скорую или, в крайнем случае, отвез бы в ближайший город в больницу. Но тебе это не нужно. Ты лишь думаешь о том, что нужно именно тебе. Поэтому прости, но я не буду притворяться, что мое отношение к тебе улучшилось. Это не так Адам. Мы с тобой далеко не друзья! Я по-прежнему у тебя в плену, а ты в любой момент можешь причинить мне вред. Или, может, ты передумаешь и все же отпустишь меня? Тогда я поверю в твое доброе отношение.
Последние слова Томми против его воли прозвенели надеждой. Он ловил взгляд оборотня, но тот опустил голову и, с минуту подумав, отрицательно покачал головой. Начал оправдываться:
- Прости, я не могу - я уже говорил. Я не хочу в клетку или в какую-нибудь лабораторию. Я просто думал...
- Не стоит! Все ясно.
Томми перебил его и протянул руку к градуснику. Пытаясь придать голосу невозмутимости, проговорил:
- Давай. Я померяю.
И, получив прохладное стекло в руку, докончил:
- А теперь выйди отсюда.
Оборотень начал было:
- Тебе нужно вытереть пот и...
- Я сам сделаю. Ты и так много сделал для меня. Можешь заняться какими-нибудь делами. Или у оборотней нет особых дел, кроме охоты на людей?
Адам едва заметно вздрогнул и, больше не взглянув на пленника, вышел из комнаты.
Прошло около полутора часов, прежде чем Томми почувствовал, наконец, себя лучше. Он отерся полотенцем, смоченным в теплой воде - избавился от ощущения липкости и нечистоты кожи. Головокружение и тошнота отступили, и ему через какое-то время захотелось сесть. Сесть, а еще желательно одеться. Но звать оборотня и просить о чем-то ему совсем не хотелось, поэтому он самостоятельно подтянулся на дрожащих руках и принял вертикальное положение. Уложил подушку повыше и откинулся на нее спиной, натянул одеяло до груди. Теперь было удобно и хорошо. Еще бы так сильно не мучала жажда.
Некоторое время рассматривал обстановку спальни. В первое свое посещение ему было как-то не до этого, а сейчас больше нечем было себя занять.
Обстановочка, надо признать, была достаточно недурственной. Во всяком случае, лучше, чем в других частях дома. Ха, видимо, волк любит проводить здесь время!
Гладкие брусья дерева стен создавали ощущение уюта и защищенности, а небольшое кресло, круглый столик и торшер прямо-таки манили сесть и с бокалом коньячка почитать книжку/газетку/новости интернета. В высоком шкафу из темного дерева, как уже выяснил Томми, Адам хранил свою немногочисленную одежду. А вот небольшой и явно старинный комод вызвал интерес у Томми. Там вполне могло оказаться что-нибудь нужное для побега, например, ключи от входной двери - где-то же волк их держит, не все время таскает с собой? Или же телефон. Вряд ли оборотень тут живет вообще без связи с миром.
И Томми не смог терпеть даже пары минут. Глянул на полуоткрытую дверь, в которой вот уже как полтора часа не появлялась черноволосая голова его "тюремщика", и опустил ноги на пол, влез в принесенные Адамом тапочки. Пару секунд собирался с духом и с силами, а потом медленно, стараясь не тревожить рану, встал. Легкое головокружение прошло почти сразу, и Томми двинулся к комоду, на ходу подцепив рубашку со стула. Натянул ее пока шел, но застегивать не стал, понимая, что с этим обычным делом ему не справиться из-за дрожащих от слабости пальцев.
Конечно, комод оказался закрыт. Томми несколько раз подергал за красивые ручки, но без особой надежды. Постоял некоторое время, озираясь по сторонам в поисках того, что могло бы однажды ему пригодиться. И вдруг наткнулся взглядом на фоторамку, что стояла на высоком шкафу.
Она была не слишком большой и к тому же невероятно пыльной, поэтому Томми, некоторое время понапрягав зрение в попытке разглядеть лица на фото, быстро бросил это занятие. Аргументировал для себя тем, что ему не должны быть интересны личные дела оборотня.
Вернулся к кровати, почувствовав знакомую слабость. Лег, откинувшись на подушку, и притянул на ноги одеяло. Чувствовал страшную жажду, такую, что язык прилеплялся к небу - видимо, это все из-за антибиотиков. Но оборотня упрямо не звал.
Сам Адам больше не появлялся. Томми слышал периодически его шаги, слышал звяканье посуды и шум воды. А пару минут назад в спальную проник запах чего-то съестного - похоже, черноволосый готовил еду.
Томми даже не ожидал, что его желудок способен издавать такие звуки. Блондину в какой-то момент показалось, что эти его желудочные завывания должен слышать Адам за стеной. В итоге, когда спустя минут двадцать на пороге появился оборотень с дымящейся тарелкой супа в руках, Томми ожидающе выпрямился и непроизвольно облизнулся, не сводя взгляда с еды.
Адам же, аккуратно ступая, приблизился и поставил горячее блюдо на прикроватную тумбочку. Слегка улыбнулся отчаянно голодному и растрепанному виду больного. Адам совершенно не помнил, что сотворил с этим хрупким существом ночью, но даже сейчас, днем, чувствовал к нему невероятное притяжение. Настолько сильное, что пугался и терялся, ни разу в жизни не испытывая такого сильного влечения к другому существу.
- Если хочешь, могу еще хлеба принести.
Томми только глянул большими глазами и неуверенно кивнул, хватая тарелку со столика. А через минуту еще и с удовольствием впился зубами в мягкий душистый хлеб.
Когда суп был буквально проглочен, блондин откинулся на подушки и посмотрел на дверь. Он ел и не видел, когда ушел Адам, но теперь что-то похожее на угрызения совести зашевелились в душе. Он же даже спасибо не сказал! Хотя, с чего бы переживать? Оборотень кормит его с той же целью, с которой спасал от жара, то бишь - для себя. Нечего ему, Томми, в благодарностях рассыпаться!
Блондин сполз ниже по подушке и попытался уснуть. Однако минут через десять поймал себя на том, что прислушивается к тому, что происходит вне спальни.
Слышал тихие шаги - похоже, ближе к территории кухни. Слышал, как волк поставил чайник, как сел, шкрябнув ножками стула по полу. Потом встал и налил, судя по запаху, свое пойло, которое он называл кофе. А потом затих.
Томми безуспешно пытался задремать, но сон, как рукой сняло. А вскоре ко всему прочему снова захотелось пить. Сел на кровати, поджал под одеялом колени, смотрел некоторое время на дверь. Но волк не приходил. Тогда Томми негромко позвал:
- Адам!
Черноволосая голова показалась в проеме двери, когда Томми еще и последнюю букву не успел произнести. Оборотень выглядел испуганным и сразу спросил:
- Что, тебе не хорошо?
Но в комнату не зашел, смотрел с порога на замершего на постели больного.
- Нет, все нормально. Я... хотел сказать спасибо за еду.
Карие глаза изучали вытянувшегося у стеночки волка - высокую подтянутую фигуру, стройные плечи, тонкие запястья, босые ступни, и одежду, явно не новую.
Адам же только кивнул на последнюю реплику блондина и развернулся, намереваясь уйти, но в этот момент Томми вдруг произнес:
- Подожди... Зайди.
И едва сдержал улыбку от того, с какой скоростью оборотень запрыгнул в собственную спальню, довольно уселся в ногах у Томми и сразу сделал комплимент, блистая ярко-голубыми глазами:
- Ты выглядишь явно лучше! Бледный пока, но все же не так сильно, как был. Как тебе супчик? Может, добавки принести? Я много наварил, и есть еще...
Он тараторил, проглатывая слова, пока Томми не перебил его слабым голосом:
- Нет, спасибо. Я без добавки обойдусь. Если тебе не сложно, можешь воды принести? Ту, что была в кувшине, я давно выпил.
Оборотень с готовностью сорвался с места. Принес в два счета стакан с водой и с явным удовольствием уселся обратно на кровать. Правда, теперь чуть ближе к Томми.
Смотрел, как тот пьет мелкими глоточками. Как задирает белокурую голову, выставляя беззащитную стройную шею, как тяжело вздымается его грудь в разрезе рубашки, как красивые пальцы цепко держатся за стакан, как тень от длинных ресниц ложится на бледные щеки. Оборотню безумно хотелось сесть еще ближе, чтобы рассмотреть своего красивого пленника, но настороженный взгляд карих глаз, брошенный из-под белой челки, заставил волка опустить любопытные глаза. Правда, не заставил отодвинуться.
- Спасибо.
Томми протянул стакан. Вздрогнул всем телом, когда пальцы Адама, теплые и грубые наощупь, коснулись кожи его рук. Снова встретились взглядами и снова ощутили то самое напряжение, которое накрыло их еще утром во время завтрака.
Желая разрушить это душащее непонятное напряжение Томми торопливо спросил:
- А что за город тут рядом? Недалеко?
Последовал неопределенный ответ:
- Маленький городишко. Всего в паре десятков километров.
Карие глаза изумленно расширились:
- Паре десятков? Подожди, а как же ты добирался за лекарством?
Адам отвернулся, молчал некоторое время. Но потом, ощущая на себе заинтересованный взгляд Томми, нехотя ответил:
- Ну... Я дружу с одним местным. Позвонил ему, и он меня словил на шоссе, подбросил до города и обратно.
Томми изумленно уставился на волка, переваривая информацию. Не выдержал и выпалил первое, что пришло на ум:
- Так у тебя все же есть телефон?
Теперь настала очередь Адама удивленно глянуть на блондина:
- Ну, да, а что такого? Я, конечно, живу достаточно давно отдельно от людей, но родился я и рос в городе. И я не какой-то чокнутый отшельник! Мне необходимы некоторые находки цивилизации - я привык к ним. У меня есть комп, есть радио и телефон. Есть пароварка, кофееварка и стиральная машинка. И холодильник есть, хотя, похоже, ты не обратил внимания. Другое дело, что я в последнее время не всем этим пользуюсь. Но они есть.
Услышав слово "телефон" Томми заметно оживился. В душе затеплилась сумасшедшая надежда когда-нибудь, когда волк отвлечется, добыть этот самый телефон. Он даже испугался, что радость от этого известия слишком явно отражается на его лице, поэтому поспешил сбить оборотня с толку и выдал следующий вопрос:
- А этот твой друг, он живет по-близости?
Адам сразу весь как-то напрягся, но, поразмыслив пару секунд, решил, что вреда от правды все равно не будет. Ответил осторожно, не в силах оторвать взгляд от красивых сильных пальцев блондина, сжимающих край одеяла:
- Он живет в паре километров отсюда. У него лесной домик... В общем, он немного странный, но вполне добродушный. А главное, не слишком любопытный. Я ему помог однажды, и теперь он иногда помогает мне.
И пока Томми пытался понять, полезна ли ему эта информация и как можно ее при случае использовать, Адам задал вдруг совершенно неожиданный вопрос:
- У тебя очень красивые руки, длинные крепкие пальцы. Скажи, ты музыкант?
Томми хлопнул пару раз ресницами, а потом посмотрел на свои руки, точно видел их впервые.
Оборотень между тем придвинулся ближе и почти сунулся носом под руку Томми. Сообщил:
- Я не очень в этом разбираюсь, но такие руки должны точно принадлежать музыканту. Да и весь твой внешний вид... Твоя модная стрижка, твое лицо - ты словно с обложки журнала! И вещи на тебе были такие классные. Я давно таких не видел, а в этом захолустье похожего не встретишь! Кто ты по профессии, Томми?
Томми открыл было рот, совершенно не собираясь вдаваться в подробности своей карьеры. Но вдруг ни с того ни с сего ему захотелось сказать правду, такую, которую он даже самому себе в мыслях не позволял говорить. Такую, которую загонял, забивал в самые дальние закоулки сознания. Некрасивую и абсолютно бытовую правду.
Почему именно сейчас и именно своему врагу? Сложно сказать. Может, потому что у врага глаза такие красивые...
- Я не музыкант и не звезда. Я совершенно обычный карьерист. Довольно удачливый, между прочим, но не слишком счастливый. Я работаю на одного денежного мешка и самодура, продаю гитары и... Не знаю, как ты догадался, но я мечтал когда-нибудь не продавать их, а взять и научиться играть. Да вот... времени не было, а может, стимула. Странно, что ты заговорил об этом. Почему?
И совершенно забыл отстраниться от Адама, когда тот придвинулся еще ближе. Настолько близко, что блондин мог как следует рассмотреть прозрачно-голубые глаза оборотня со звериными черными крапинами у зрачка. Забыл отстраниться и теперь смотрел, как зачарованный, на пухлые розовые губы, которые доверительно шептали:
- Я же говорил - звериная интуиция.
Части 10,11,12 в комментариях
-
-
05.02.2015 в 00:19читать дальше
-
-
05.02.2015 в 00:28читать дальше
-
-
05.02.2015 в 00:33читать дальше
-
-
05.02.2015 в 00:34читать дальше
-
-
05.02.2015 в 00:37читать дальше
-
-
05.02.2015 в 01:02читать дальше
-
-
05.02.2015 в 01:03читать дальше